На первом курсе в театральном институте предмет «драманализ» у нас вела совершенно гениальная женщина – Анна Владимировна Тамарченко.

Все, кто у нее учился, даже самые тупые (а они были) владеют методом профессионального разбора художественного произведения – тем самым драматическим анализом.

Она выучивала всех, думаю, научила бы даже макаку, если бы та поступила в ЛГИТМиК на специальность «театроведение».

Она была сурова, не принимала никаких уверток и отговорок, зато свой предмет в каждую голову вбивала метровыми гвоздями – намертво.

Дальнейшее уже могло зависеть от личной одаренности, но метод – это было святое, и от нее не выходил никто, хотя бы на зачаточном уровне этим методом не овладев.

Меня она не любила (увы).

Я у нее имела пятерку (можете спросить кого угодно – много ль у Тамарченко было пятерок, пошедших в диплом), и всех своих пятерочников она любила, кроме меня.

Я не понимала, чем я так ей не мила, злилась, и тоже её не любила, хотя мне хватало ума понимать, какие бесценные навыки она нам дает и сколь важную информацию вкладывает в наши дурные головы.

Однажды она меня вывела из себя. Настолько, что я, юная нахалка, пошла к ней выяснять отношения.

– Анна Владимировна, вот вы мне поставили за курсовую работу четыре, а пупкину – пять. Мне кажется, что так нечестно. Я читала работу пупкина, мне даже смешно сравнивать её с моей. И тем не менее. Если вы ко мне не слишком хорошо относитесь – это, я считаю, не повод быть несправедливой.

– Ира, а вы всерьез считаете это несправедливостью? – глянув на меня поверх очков, спросила Тамарченко.

– Разумеется.

– Тогда мне за вас стыдно. Мне стыдно, что я вам вынуждена объяснять: пупкин в своей работе прыгнул выше головы. А вы отписались левой ногой. Думаю, накатали эту работу за ночь накануне (это была чистая правда – И.П.). Что же до моего отношения к вам, то я должна заметить – я вообще не понимаю, зачем вам театроведение. Я слышала, что вы вполне успешно поступали на актерский? Так вам туда и дорога. Вас интересует светская жизнь, а не театроведение. Вы – человек одаренный, и потому у вас получается успешно учиться. Но ваше отношение к профессии кажется мне не просто легкомысленным, а прямо возмутительным, и одно меня останавливает – вы еще очень юны и, возможно, повзрослев, что-то начнете понимать. Но пока вы от этого страшно далеки. Я ответила вам на ваши вопросы? Можете идти.

– Нет, у меня еще есть вопрос. А что нужно было бы мне написать в моей работе, чтобы она вам понравилась?

– Мне – ничего. А вам – неплохо бы понять, что всё написанное вами – поверхностно, и что вещи не такие, какими кажутся. Что ответ на вопрос «про что этот текст?» должен звучать не «про то, что Ваня встретил Маню», а «про невозможность гармонии». Теперь понятно?

– Теперь понятно, Анна Владимировна. Простите меня, пожалуйста.

– Я рада. Считайте, что прощены. Вам надо учиться думать. Думать постоянно, а не отписываться! Вы учитесь для себя, а не для меня.

Этот разговор, по правде говоря, и стал для меня главным уроком моего обучения в институте.

Я потом узнала многое и научилась многому, но только потому, что у меня на первом курсе в зимнюю сессию состоялся этот разговор с Тамарченко.

И главное, что я навсегда запомнила эти слова: «вещи не такие, какими кажутся».

И всегда заставляла себя – сперва силком и пинками – доискиваться до невидимой сути вещей. А потом привыкла это делать, и пинки перестали быть нужны, это прочно вросло в природу моего мышления.

И мне в жизни очень редко и очень мало доводилось читать тексты, где бы автор упорно и целенаправленно доискивался бы до природы вещей.

Я когда-то тут писала про то, что самую мучительную и черную зависть испытывала всегда к Достоевскому, который этим искусством владел в совершенстве. Он препарировал любой предмет и мотив, и извлекал из него самую его суть. И я всегда старалась делать то же самое, даже если вещи жестоко сопротивлялись этому препарированию, даже если это вообще никому, кроме меня, не было нужно.

И вот сейчас читала одну замечательную книжку, и каждую секунду радовалась тому, что есть, оказывается, люди, которые любят то же самое и умеют это делать.

Вот просто один чудный пассаж из этой книжки – где такие пассажи разбросаны на каждой странице.

«Жили-были дед и баба…

И была у них курочка Ряба…

Все мамы рассказывают своим детям «Сказку про курочку Рябу». Но ведь «курочка Ряба» – не сказка, а ошибочно принятая за нее мудрая философская притча.

Если с этим не согласиться, то смысл «Курочки» как сказки выглядит по крайней мере нелепо.

И вправду: однажды в жизни свершилось чудо: курочка снесла не простое, а золотое яичко, то есть создала произведение искусства – слиток золота яйцеобразной формы, совершенной обработки (ну представьте себе, скажем, яйцо Фаберже!).

А глупые дед и баба этого не поняли, не оценили и стали вести себя с золотым, как всю жизнь вели себя с простыми: стали бить, чтобы использовать в кулинарных целях.

Затем следует эпизод с мышкой, которая, махнув хвостиком, сделала то, чего не удалось сделать ни деду, ни бабе. Яичко упало и разбилось.

Нелепость ситуации только подчеркивает тот факт, что весь эпизод с мышкой – лишь тест, проверка деда и бабы на реакцию.

Разбилось, что будут делать теперь?

Плакать!!!

Но почему «плачет дед и плачет баба»? Может быть, они поняли, что свершилась трагедия – погибло творение искусства?

Вовсе нет.

Плачут они потому, что остались без яичницы!!!

И вот тогда Курочка произносит мораль притчи: «Не плачь, дед; не плачь, баба! Я снесу вам новое яичко – не золотое, а простое».

То есть вы получите то, что ожидаете, то, что заслуживаете.

«Курочка Ряба» — это великая притча О ШАНСЕ.

О том, что жизнь предоставляет нам возможность иного пути, иного измерения, но мы – зашорены, зомбированы, способны жить без чудес, без глубинного зрения и слуха.

Не случайно именно маленькая девочка неполных семи лет, рано научившаяся читать и писать, сочинила письмо к Курочке Рябе.

«Дорогая Курочка Ряба!

Очень прошу тебя – снеси мне золотое яичко.

Я не буду его бить, я поставлю его на мою полочку и буду всем-всем показывать.

Все станут любоваться и говорить: «Какая молодец, Курочка Ряба, какое прекрасное яичко она снесла!».

Вот где – конгениальность восприятия!

Только у маленькой девочки художник оценен по достоинству».

Михаил Казиник. «Тайны гениев».

Ирина ПАВЛОВА, ФБ