В Стародорожском районе Минской области легендарный скульптор Иван Миско и его коллега Сергей Логвин создали уникальный памятник бойцам 121-й стрелковой дивизии.
Никак не могли мы себе представить, что этот изъеденный коррозией почти дотла, но все еще грозный на вид военный металлолом вдруг станет единым целым и отольется во впечатляющий образ войны с ее жуткой разрушительной силой. Но это получилось — и вряд ли можно было бы придумать лучший памятник им, рванувшимся здесь на прорыв в августе сорок первого и полегшим в неравном бою.
Колесо от пушки на массивном валуне выглядит открытым окном в измерение Отечественной; страшным обрамлением повисла на нем железная рванина из штыков, гранат и снарядов. Пулеметная рама будто горяча не от сварки, а раскалена после боя. Ее периметр и берег безымянной речки — последнее, что видел солдат, для которого война началась 23 июня 1941 года на берегах Щары под Слонимом и закончилась спустя полтора месяца в стародорожских лесах. Так складывался трагический и славный путь 121-й стрелковой дивизии. Уточним: не всей, и это был еще не конец ее как воинского формирования. Она продолжила существовать как боевая единица, потому что знамя уберегли. Оно уехало на Бобруйск по другой дороге вместе с командиром, штабом и сопровождением. А большая часть личного состава осталась в окружении и погибла. Немцы распахали лес у деревни Синегово, где укрылись бойцы, шквальным артиллерийским огнем. Говорят, здесь земля горела; с той поры в ней едва ли не поровну почвы, людской плоти и ржавого железа. Спастись удалось немногочисленным группам. Штурм брода безымянной речки, на который пошли бойцы, был последней отчаянной попыткой прорвать кольцо трех дивизий вермахта…
Останки нескольких десятков воинов 121-й были перезахоронены в 70-х годах. Сотни остались числиться без вести пропавшими и по сей день лежат непогребенными. Люди говорят, что когда-то в ходе мелиоративных и полевых работ техника выворачивала кости пластами. Вроде бы было принято тогда решение “не беспокоить погибших”: где земля приняла, там пусть и спят…
Тогда же руководство местного хозяйства на свои средства поставило бойцам немудреный мемориал: сельчане видели все это страшное дело в сорок первом, горевали о солдатиках, жалели их и помнили. Мужики плакали, руками выбирая из ям для перезахоронения истлевшие кости. Это в народе. А вообще окруженцам памятников не ставили, да и теперь их не особо жалуют. У сорок первого года вообще героев мало. Это же не сорок пятый.
Место, где дивизия вступила в последнюю отчаянную схватку с врагом, установили недавно. Обозначили по народной традиции валуном с табличкой. Предстояло все это дело официально “запротоколировать”. Для чего и отправились мы как представители района на областной художественный экспертный совет под руководством прославленного отечественного скульптора Ивана Якимовича Миско — автора советской космической Одиссеи в искусстве.
Тут-то и разгорелся спор: профессионализм экспертов столкнулся с нашими дилетантскими, но патриотичными устремлениями.
— Здесь достойная скульптура нужна, — настаивали эксперты, — а районы привыкли попроще и подешевле: камень, крест, бревно резное… Ритуальные какие-то, в общем, варианты. Нет, делайте как положено. Начните с толкового проекта. А затем — хороший монумент, память на века…
— Это все правильно, — соглашались мы, — да только где ваша мысль высокая, а где районные реалии, — в разных, уж простите, плоскостях. Как говорится, во-вторых, у нас нет денег. Опять же будничные хлопоты, в которых мы утопаем, недостаток времени и так далее…
— Памятники — наше наследие для будущих поколений. Основательнее, ответственнее надо подходжить к этому вопросу. Что мы потомкам оставим? Беларусь, усеянную кладбищенскими знаками — камнями да крестами?..
— Ну, тогда восемьдесят лет было это место без мемориала — и еще восемьдесят пусто будет. Утонет все это в формальностях и безденежье… Жаль. Место ведь, правда, святое. Огромная братская могила…
Эксперты подумали. Перекинулись взглядами, несколькими словами…
— Поможем, ребята?..
— Поможем.
— Значит, решаем так. Мы просто приедем в ваш район и сделаем скульптуру. Бесплатно. Заодно и покажем, как такие вопросы в регионах нужно решать.
— А… из чего делать будете?
— Из военного металлолома. Как вариант. Есть и другие решения. Их можно и нужно искать. Просто надо вам, районщикам, советоваться со специалистами…
Окрыленные и обнадеженные, мы все же (был грех) до последнего момента не верили, что люди такого полета прибудут в наши скромные пенаты поработать за бесплатно. И напрасно. Ровно в назначенный час они прибыли и приступили к делу. Мы обеспечили только материал: это самое ржавое военное железо, которого еще так много в нашей земле и которому — казалось — невозможно найти практическое применение.
Тема войны для Ивана Миско святая: он ее помнит. Один раз она даже дохнула на мальчишку-подростка вплотную, обожгла — но в живых, слава Богу, оставила…
“Вот такую винтовку мы с дружком после войны разыскали, — берет Иван Якимович в руки ржавый ствол. — Оружия тогда повсюду было много. Зарядили. “Я сейчас в дуло загляну, — говорю я другу, — а ты на курок нажми. Мне уж очень хочется поглядеть, как пуля оттуда вылетать будет, крутиться там… А я в последний момент раз, и отскочу.” Хорошо, что на курок он нажал чуть раньше, чем я ствол к глазу приставил, — выстрелил мне поверх головы. Оглушило, — тем я и отделался… “
Знаменитый мастер, который в следующем году отметит 90-летний юбилей, демонстрирует отменную физическую и творческую форму: он легко преодолел путь из столицы до Старых Дорог, энергично руководит работой, фотографирует, снимает видео и попутно успевать расказать нам массу историй, сдобренных тонким юмором и жизненной мудростью.
С настроением работает Сергей Логвин — не только известный скульптор, но и, оказывается, почти что наш земляк из Осиповичского района.
А еще для воинов Отечественной усердно трудятся, помогая специалистам, нынешние военнослужащие — молодые сноровистые ребята из 8-й Варшавской Ордена Красного Знамени бригады радиационной, химической и биологической защиты, и это символично и по-человечески очень трогательно.
Говорим о 121-й дивизии, о войне, о земле, о деревне, о жизни — а скульптура продолжает рождаться на наших глазах, и это необыкновенное чувство. Снимок не дает полного представления: работу нужно видеть в трехмерном изображении и в привязке к пейзажу. Он мирный и типично сельский — поле в соломенных валках, река в тростниках, сосновый лес. Мемориал сообщает этому пасторальному фону совсем другое прочтение и звучание. Он цепляет взгляд, как восклицательный знак на полях, звучит оборванной струной, растяжкой стопорит шаг.
А едва заканчивается работа — не успевает остыть от сварки металл — на кончик ржавого штыка садится прозрачно-красная стрекозка, качаясь на волнах летнего ветерка. Взлетает, испуганная фотографом, — и снова возвращается, и опять… И в этом простецком действе нам единодушно видится знак того, что на другом берегу жизни что-то все же есть, а еще — глубокое ощущение мира и смысла хрупкого нашего бытия. Наверняка это чувство хорошо знакомо тем, кто пытается установить судьбы воинов 121-й стрелковой дивизии — своих дедов и прадедов. На форумах таких людей тысячи, и жизнь их, проходящая под знаком этих поисков, немного другая и особая.
…Мы помним.
Хочется, чтобы они об этом знали.
Инна Кандаурова.
Фото Олега Дорошко.
