На заре демократии у нас часто воспоминали и Моисея, который сорок лет водил евреев по пустыне (напомню, это ничем хорошим не кончилось: самого Моисея из-за поведения его спутников в прекрасный Израиль будущего не пустили), и Столыпина, который говорил: «Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней Poccии». Россию через 20 лет и так не узнать, хоть внешнего покоя нам так и не дали, а вот три четверти срока в пустыне проанализировать можно.
Нынешние оппозиционеры считают, что демократическое счастье закончилось в 2000-м, а наиболее радикальные романтики демократии вроде Владимира Буковского утверждали то же самое еще в 1992-м. Они предполагали, что можно было сразу имплантировать постсоветской России все либеральные свободы, которые на иссохшей рабской земле прижились бы как на черноземе. Эта иллюзия с тех пор дорогого стоила еще много-много раз; самым свежим примером оказался Афганистан. Свобода, к сожалению или счастью, по команде не приходит.
«События в Афганистане – это крах доктрины «…либеральной демократии для всех, победившей и остановившей историю» в 1991 году. Как выяснилось (внезапно), реальный мир плохо приспособлен для идеалистических экспериментов по унификации всех под единую идеальную концепцию. Сначала в этом убедился СССР. Теперь США, во главе коллективного Запада», – констатировал советник главы офиса президента Украины Алексей Арестович, заключив: «В одном я пока убедился точно: борьба за построение в Украине «…нового, демократического государства» смысла не имеет».
«То, что мы считали безусловным благом, не было таковым для всех», – в том же контексте открыл Америку Александр Генис. «Уход из Афганистана и Ирака – это признание того, что невозможно совершить демократическое чудо извне. Правительство Буша-младшего, которое начало обе войны, ссылалось на опыт послевоенных американских президентов, преобразивших тоталитарные Германию и Японию. Это сравнение – большая ошибка. …Те, кто надеются на демократическое чудо где бы то ни было в результате правильно приложенных внешних усилий, обманываются: получится не Япония, получится Афганистан», – это уже пишет Александр Баунов.
Примечательно, что эта немодная мысль скоростным экспрессом вне расписания миновала станции Отрицания, Гнева, Торга и Отчаяния, и с прибытием на вокзал Принятия оборачивается господствующим дискурсом. Мне кажется, этот феномен сразу и не отрефлексировать – на него стоит лишь обратить пристальное внимание. В общественной мысли он может произвести переворот сродни теории относительности в физике: «не всё так однозначно». Незачем, стало быть, ходить по пустыне – всё равно из осинки не родятся апельсинки?
Но правда ли мы ждали чудес тридцать лет назад? Романтики демократии – пожалуй. Им на долю выпало сыграть роль известной старухи с нереалистично завышенными ожиданиями из пушкинской сказки. Ни съесть золотую рыбку, ни сесть на престол морской владычицы оказалось невозможно. Остальные наслаждались открывшимися перспективами и мелкобуржуазными радостями. Я в том числе.
Вызывает ли это у меня сожаление? Ничуть. Наверное, не в моем характере страсть к изменению мира – или ее латентный характер сублимировался в профессиональный азарт и связанный с ним перфекционизм, печальные плоды которого приходилось пожинать слишком часто. В этом смысле диссидентство для меня и близко, и отталкивающе, как единство и борьба противоположностей: не правда ли, безумно раздражает, когда люди навязывают тебе свои абсурдные взгляды или же сопротивляются твоим, единственно верным?..
