Один из самых именитых архитекторов Беларуси – Юрий Градов — появился на свет в российском Череповце, городе металлургов и родине известного художника-баталиста Василия Верещагина. Волею судьбы по необъятным просторам СССР Юрий Михайлович поездил немало: во время войны вместе с мамой в эвакуации жил в Лукоянове, оканчивал 10-й класс в Магадане, учился в архитектурном институте в Москве, работал во Фрунзе… В Беларуси оказался проездом: мечтал осесть со своей семьей у Большой реки, в Киеве. По дороге остановился в Минске. Тогда даже и не подозревал, что задержится здесь более чем на полвека. «Где человек больше всего прожил – там его и родина. В этом году исполняется 60 лет как стал минчанином, — выходит, я белорус, – улыбается собеседник. – Хотя раньше мы о таких материях не задумывались, верили в то, что «мой адрес не дом и не улица»…
– Юрий Михайлович, вы работали вместе с коллегами, нашими известными мастерами, над созданием мемориальных ансамблей «Хатынь», «Прорыв», «Катюша», «Проклятие фашизму», участвовали в реконструкции и застройке столицы. Думаю, что в истории белорусской архитектуры о вас напишут не одну и даже не две страницы…
— Все эти творения — мои дети, которые живут в разных уголках Беларуси. «Прорыв» — на Ушачской земле, «Звездочет» — в историческом центре Могилева, «Катюша» — в Орше, памятник Николаю Гастелло и его экипажу около Радошковичей. Без ложной скромности скажу, что другому понадобилось бы несколько жизней, чтобы осуществить столько задуманного. Мне повезло: судьба и творчество переплелись воедино, все срослось, получилось, осуществилось, да и сейчас при деле.
– Как вы относитесь к тому, что о выставочном павильоне по улице Янки Купалы, в который когда-то вложили немало труда, потомки узнают только по старым фотографиям?
– Выставочный павильон был сдан в эксплуатацию в конце декабря 1968 года. Тогда здание стало настоящим вызовом времени, породившим немало эмоций и обсуждений в архитектурном сообществе. Технические решения были весьма оригинальными: 12-метровое стекло, сделанный из штапиков алюминиевый фасад, — создавалось ощущение легкости, воздушности, невесомости конструкций. Незадолго до сноса в Минск приезжал профессор лондонского университета. Специально ради этого павильона. Я с ним встречался, беседовал. Он собирал информацию по уникальным объектам, которые первыми в мире были сделаны из стекла. Потом он опубликовал статью в профессиональном журнале, где наш павильон назвал белорусским Гагариным. Это здание было хорошо прежде всего тем, что прекрасно вписывалось в антураж Верхнего города. Оперный театр, Троицкое предместье, узенькая речушка — и наша «стекляшка», которая просвечивала, а не перекрывала водно-зеленое пространство. А что будет сейчас? Построят семиэтажку, которая рикошетом «ударит» по Оперному театру…
– И он на таком фоне еще больше «присядет»…
– Новостройка унизит его, как и Дом Чижа, построенный по улице Богдановича. Оперный театр – довоенная реликвия, наряду с другими зданиями нашего легендарного Иосифа Лангбарда (Домом правительства, главным корпусом Академии наук, Домом офицеров, кинотеатром «Победа»). Вокруг подобных объектов должны существовать охранные зоны, и вторгаться туда следует предельно аккуратно, понимая, что утрата культурного наследия невосполнима.
– Есть ведь еще и такое понятие как ансамблевость…
– Ансамблевость, а не штучное проектирование, как принято сегодня! К примеру, столичный дологострой, отель Kempinski – как слон в посудной лавке. Гостиничный комплекс, который теперь будет перепрофилирован, поскольку у прежнего инвестора закончились деньги, разрушил водно-зеленый диаметр и всю изящную композицию вокруг парка Горького.
– Зачем вообще понадобилось что-то туда втискивать?
– Если с умом подойти, то там были варианты: скажем, построить здание, но два этажа сделать «на ножках», чтобы парк «просвечивался» и не создавалось зрительной перемычки.
– Нет, я о другом. Стоит ли в принципе вторгаться в исторический центр города?
— Нет такого табу в градостроительстве. Современные архитекторы научились делать это классно, добиваясь органического слияния архитектурных элементов разных времен, когда одно дополняет другое. В свое время я был поражен красивейшей площадью Колумба в Мадриде. Она является по сути границей между исторической частью и новыми районами столицы. Архитекторы, чтобы не убить общественное пространство, соорудили под ней комплекс Культурного центра столицы с концертными, театральными и выставочными залами. А в Минске очень грубо «посадили» Дворец республики – и Октябрьской площади фактически не стало. Да и вообще за последние годы в столице так и не появилось ни одной новой площади.
— Но какие-то удачные примеры соседства архитектуры разных времен есть в нашем городе?
– Назову для многих спорный объект на проспекте Победителей – бизнес-центр Royal Plaza. Рядом с небоскребом находится торговый центр «Галерея» из затемненного стекла, который выглядит словно тень высотки. На мой взгляд, интересный эффект, замечательный мини-ансамбль. Вечером, когда по Royal Plaza бегают красно-зеленые огоньки, тоже очень красиво. А вот за Дворцом спорта появилась застройка, перекрывшая водно-зеленый диаметр и создавшая зрительную перемычку. Зачем здесь нужна такая затычка?
– Юрий Михайлович, а как вам работалось с Занковичем, Левиным? Кто в вашей тройке был главным?
– Вспоминаю классиков советской политической карикатуры – Кукрыниксов. Художники работали методом коллективного творчества и вопроса, кто из них главный, не возникало. Как мастерски был исполнен, например, шарж на Гитлера. «Потеряла я колечко. А в колечке восемь дивизий». Кто автор идеи? Думаю, это плод совместного творчества. А переставьте фамилии в дуэте Ильф и Петров — коллектив лопнет. Почему? Равенство в творческом коллективе подчеркивается строгим расположением фамилий по алфавиту. Согласно этому правилу и наша тройка звучит так: Градов, Занкович, Левин. Иногда же в СМИ появлялись публикации, где данная последовательность была нарушена. Вообще мне кажется, что вычленять главного, подсчитывать процент участия каждого в наших совместных творениях – дело неблагодарное.
— С Заиром Азгуром тоже пришлось поработать. Ладили?
— У нас сложились отличные отношения! Во время работы над обустройством площади Якуба Коласа часто в перерывах приглашал Азгура к себе домой. Моя дочь сидела на коленях у народного художника СССР и очень любила с ним разговаривать.
— Слышала, что работа над этим проектом шла не совсем гладко…
— По проекту скульптура Коласа размещалась в центре площади, а по краям – дед Талаш и Сымон-музыка. Вырисовывалась разбросанная композиция. Поскольку скульптура не предназначена для кругового обзора, — я собрал все воедино. Так сложился ансамбль в виде символического колоса из скульптуры, цветников зелени и фонтанов… Были запроектированы два озерца. Для них и сегодня можно увидеть две специально предусмотренные ёмкости.
Чтобы прикрыть, «выключить» спину поэта, посадили рощу – больше ста берез. Правда, однажды потек переход, а деревья сидели прямо над ним. Березы убрали, чтобы починить кровлю, и снова открылась спина Якуба Коласа. Пытаясь смягчить сюжет, я на метр «засыпал» зеленью нижнюю часть бронзового постамента.
— В молодости творческая элита в те годы немало бедокурила. Мне об этом в интервью когда-то Бородулин рассказывал.
– После основной работы мы шли в свою мастерскую и задерживались до глубокой ночи. Пропадали там все выходные. Помню, как-то в день рождения жены пришел домой за полночь и вручил ей цветы, сорванные с клумбы. Но дома меня понимали, супруга, к счастью, не устраивала разборок и выяснений.
— Вредные привычки были?
— Я курил со второго курса института. Причем по две пачки в день. Одну сигарету бросал, и тут же, от нее прикуривал следующую. В 1980 году бросил эту привычку. Одним махом. Теперь если хоть одну затяжку сделаю – все 46 лет под откос.
— В прошлом году вы отметили 85-летний юбилей. Но назвать вас пенсионером язык не поворачивается…
— До сих пор за рулем, недавно заменил старые права. Одно время не проходил по зрению. Потом сделал операцию – и сейчас обхожусь без очков. Преподаю в БГУ на кафедре искусств и кафедре моды. Беседую со студентами на равных, мы спорим, экспериментируем, ставим мини-спектакли по мотивам известных мастеров искусства. Словом, рядом с молодёжью продолжается и моя молодость.
Елена Еловик
