В первой половине 1990-х отечественную журналистику подкосил чувствительный удар. Наиболее трагическое в истории российской журналистики сокращение рынка СМИ произошло не из-за «лихости» девяностых. Просто из редакций исчезли машинистки: компьютеры оставили без работы миллионы людей из индустрии массмедиа.
Процессы, которые происходили тогда, чем-то напоминают нынешние. Старые модели управления редакцией изжили себя, а как действовать дальше пока никто не понял. Сегодня массмедиа невероятно сложно выживать в конкурентной среде. И если полумертвому линейному телесмотрению и немультимедийным текстам давно вынесен неутешительный диагноз, то онлайн пока живет. Но это только пока: количество уникальных посетителей на сайтах сетевых изданий стремительно сокращается, а среднее время пребывания на таких площадках не превышает двух минут. Значит, не стоит ждать роста доходов от рекламы и от продажи продукта. Очевидно, журналистику ждут драматические изменения.
Тот информационный продукт, который создавался в доэлектронную эпоху, сегодня бы претерпевал множество модификаций: текст пришлось бы «упаковывать» под разные площадки с учетом их особенностей и специфических характеристик аудитории. Сегодня журналист не может опубликовать один большой материал в месяц и заниматься культурно-просветительской деятельностью, как это было возможным в ХХ столетии, золотом веке отечественной журналистики.
Профессиональный автор вынужден трудиться как пчела 24/7 в невероятно стрессовой обстановке: чтобы быть успешным журналистом, недостаточно обладать сообразительностью и хорошим слогом. Журналист больше не журналист, он продюсер. Идет постоянная борьба креатива с конвейером. Чтобы удержаться на рынке, нужно придумывать что-то новое и ставить креатив на поток, потому что только конвейер снижает издержки. Важно стандартизировать процесс придумывания, иначе издание исчерпает себя и неминуемо придет к провалу. Так массмедиа превращаются в фабрики контента, а журналисты – в фасовщиков информации.
Совсем недавно издания конкурировали лишь с себе подобными. Сегодня все конкурируют со всеми. Нет больше деления на площадки, все варятся в одном бульоне. Примечательно, что небольшие редакции имеют больше шансов на успех по отношению к крупным участникам рынка СМИ. Первые обращаются к узкой, специфической аудитории, в то время как вторые нацелены на массовое потребление.
Диверсификация контента показала, насколько различны люди. Совсем недавно мы потребляли примерно один и тот же контент. Люди понимали друг друга. Сейчас люди разделились по интересам. Что вы будете петь под гитару в разношерстной компании? То, что было популярно как минимум десять лет назад. А все потому, что каждый слушает своих исполнителей, о существовании которых другой участник вашей пати может не знать. Количество свободного времени у аудитории ограничено. Понятно, что в таких условиях общенациональной повестке будет уделяться мало внимания, да и зачем это нужно, когда можно посмотреть, как выращивают пингвинят.
Короче говоря, для разных интересов найдутся разные провайдеры контента, которые сделают это лучше, чем журналисты-профессионалы. Любитель может создать редкий (пусть и некачественный по формальным признакам контент), на который ни одного редактора не хватит. Конкурировать с таким контентом профессиональным массмедиа невозможно. У больших медиа нет ресурсов, чтобы удовлетворять информационные потребности узких ниш.
Еще одна немаловажная проблема связана с характеристиками самой аудитории. Какой сегмент является наиболее продаваемым? Правильно, 30-35 лет. До сегодняшнего дня все было максимально просто и предсказуемо. До тридцати наш условный Вася ходит-модничает, держит руку на пульсе всех новомодных течений. Но стоит только послышаться плачу его новорожденного ребенка, как он тут же садится за совсем недавно презираемый телек и начинает линейно смотреть «Сватов». Сейчас же непонятно, как в тридцатилетнем возрасте будут себя вести те, кто родились после 2000 года. Не факт, что их можно будет усадить за «Сватов» и продолжить спокойно зарабатывать, так же, как и прежде.
Аудитория стала активной и фрагментированной. Потребление стало насколько простым, что от контента не жалко отказаться. Современная активная аудитория пользуется этой возможностью и отказывается от журналистских текстов очень быстро. В среднем три секунды требуется на то, чтоб пользователь принял решение, читать ему текст или не читать. Раньше, чтобы узнать что-то новенькое, приходилось идти на почту за газетой. Хотелось видео – нужно было купить телевизор. Аудитория поглощала все, что ей было доступно.
Лучше всего свою аудиторию знают социальные сети. Они знают о пользователях то, о чем последние сами не догадываются. Технологии анализа больших данных позволили с невероятной точностью прогнозировать их потребительские привычки. Все это сделано исключительно ради времени и внимания, которыми готовы поделиться с такими платформами пользователи.
Что касается СМИ, то их успех зиждется на ките придумывания. Если журналисты могут придумывать нечто, что выделяет массмедиа среди конкурентов (а не просто рерайтят рерайченную новость), то это может стать гарантией, что издание какое-то время будет держаться на плаву. Потому что даже у самой лояльной аудитории заканчивается терпение, если она изо дня в день видит пусть и качественный, но однотипный контент. Тренд таков, что проще аудитории проще уйти читать рубленые, приправленные ошибками тексты и смотреть трясущиеся видео, чем погружаться в пучину выверенных профессионалом слов и гениально срежиссированных кадров.
Из этого вытекает следующий вывод: медийный авторитет инстаграмщика-инфлюенсера может быть таким же, а то и превышать медийный вес профессионального СМИ. Оплачиваемая одними лайками и шерами работа, увеличение интереса к пользовательскому контенту обрушили бизнес-логику профессиональных изданий, да и системы контракта как такового. Все это результат депрофессионализации журналистики.
Прогнозы неутешительные. С этой проблемой каждая редакция борется по-своему, единого универсального решения не существует. Ясно только одно: менеджмент редакций больше никогда не будет таким, как прежде. Чтобы сохранить за журналистикой статус профессии, стандарта качества, нужно уже сегодня задуматься над тем, как изменить индустрию массмедиа себе на пользу.
Подготовила Мария Крутая
