На прошлой неделе в Комсомольская правда вышел мой материал под чудовищным, мной лично придуманным заголовком «Смерть ненужного» (речь, конечно, не о физической смерти, я ещё не огрубел сердцем до такой степени), а о ценности и хрупкости нашего мира, в котором всё меньше материального. А всё больше барбершопов. И который обваливается при любом испытании. Он повторяет много из уже сказанного. Ставлю его только потому, что это второй материал в «КП», который вышел благодаря френдам моим, что обсуждают проблемы со мной. Спасибо, друзья! Точно знаю, что многие со мной были и будут не согласны. И им спасибо тоже. В заметке, в частности, говорится:
«Коронавирус обнаружил, что почем. Сорвал покровы.
Оказывается, можно обойтись без «ногтевого сервиса». Лично я сам себе ногти всегда стриг — ножницами «Золинген», достались от бабушки. Переживу это испытание. Но это я! Что взять с советского старикана, помешанного на преодолении временных трудностей? Многие, а в особенности владельцы парикмахерских для собак, барбершопов, салонов обкусывания кожи рыбками, уже буквально стоят банкротами на парапетах в целом пустынных московских мостов.
Мимо них спешат сталевары, автосборщики, шахтёры, трактористы, агрономы (ах, да, не в Москве, разумеется). Чиновники, причем на черных машинах, врачи (иногда на белых), полицейские, программисты, поливальщики, дворники… В масках. Держа дистанцию. На работу. Они нужны как никогда.
Дизайнер никуда не спешит. Мерчандайзер может отдохнуть: люди, что стриженные собачки, найдут гречку, хоть спрячь.
Все, что мхами и лишайниками наросло на несчастном китайском материальном шпунтике, с тем, чтобы доказать потребителю его, шпунтика, критическую необходимость для него, потребителя с горящими глазами, увеличить его стоимость, упаковать, доставить, впарить, наварить — и отправиться к соседу в «ногтевой сервис», чтобы дать заработать и приятелю, — вся эта «экономика» ухнула в тартарары.
Мое стариковское мнение: туда вам, дьявольское отродье, и дорога. Вместе с якобы мозговыми (откуда?) штурмами, кастингами, ньюс-румами за стеклянными стенками и смузи. Я, кстати, себя не отделяю, сам часть того, что раньше называли надстройкой, так что с вами мне, как ни странно, по дороге. Отличие в том, что я понимаю: есть обстоятельства неодолимой силы, не подстроенные хитрым договором, мелким шрифтом, которым вы обманываете разиню, устраивающегося к вам на работу или решившего взять кредит. Бывает цунами. Война. Даже если это игрушечное испытание, тренировочное, как коронавирус, оно уже сейчас указывает на язвы и пролежни экономического и социального устройства. Кто лишний — в случае чего.
Куда же идти нам, дрессировщикам рыбок (похоже, снулые они, бескормица), обкусывающих ороговевшую кожу на платежеспособных пятках? Где снискать пропитание? А в дворники. А Ахмеда куда? А он пусть едет в свою солнечную республику: чахнет, поди, без него. Вынуждает Китай и хлопок выращивать.
Но прежде чем все мы, привезшие в столицу вирус с модных распродаж в Милане, рыдая, отправимся в известное пешее путешествие, я хотел бы узнать: а орава присосавшихся к нефтяной и газовой трубе тоже ощутит свою ненужность? Там покончат с личными бонусами размером с бюджет островных государств, признавших Абхазию? Или это только мы, «средний класс», опять пересобачимся у дверей закрытого барбершопа?
Нагнав таким образом ужаса, удаляюсь, откуда пришел, — на самоизоляцию. Она кончится. И она ерунда по сравнению с будущим извержением вулкана в Йеллоустоне. Это надо пережить, не вопя и не раскисая. Как юные пионеры. Или даже тимуровцы. Давайте так: сидим дома, не вибрируем. Целуем жен. Делаем уроки с детьми. Помогаем старикам. Моем руки. И думаем. Потому что из этой истории нам придется извлечь уроки. Они пригодятся. И когда ребятишкам своим профессию будем выбирать. И когда к работодателю согласимся без договора устраиваться. И когда на выборы пойдем.
Иначе да, сдохнут не только рыбки.
