Важность предлагаемого материала вытекает из обилия лжи и обмана вокруг польского восстания 1863–1864 годов, направленных на разложение белорусского общества и слом государственности в Республике Беларусь. Рассмотрим некоторые примеры фальсификатов тех событий, имеющих сегодня резонансный политический характер и ставшие классикой проявления якобы независимости Беларуси от России.
Как ни странно, но фальсификации начинаются с официальной белорусской историографии на те события, которые отражены в четвёртом томе «Гісторыі Беларусі» (2005 г.): «Напярэдадні і ў час паўстання 1863–1864 гг. беларускі нацыянальны рух, дзякуючы К. Каліноўскаму і яго аднадумцам, узняўся на якасна новы ўзровень; у ім зарадзіўся палітычны кампанент, ідэя дзяржаўнай самастойнасці Беларусі, якая разглядалася, з улікам агульных гістарычных каранёў, у адзінстве з дзяржаўнай самастойнасцю Літвы» [1, с. 269].
Продолжая практику преклонения перед польскими повстанцами 1863–1864 годов, учёные НАН Беларуси в своей работе «История белоруссой государственности» (2019) заявили следующее: «В «Письмах из-под виселицы» К. Калиновский наполнил смыслом белорусскую национальную идею, которая родилась в пламени освободительного движения. Его призыв бороться «за свое человеческое и народное право, за свою веру, за землю родную» и стал национальной идей белорусов XIX — начала XX в.» [2, с. 222].
Сотрудники Института истории не обращают внимания как на отсутствие таких слов в предсмертном письме Калиновского, так и на то, что оригинала письма Константина Калиновского, которое ныне представлено обществу, никто не видел и не держал в руках. В 1980 году белорусским исследователем Владимиром Казберуком в Варшаве был найден лист папиросной бумаги размером ¼ листа А4 с отрывочными набросками якобы Константина Калиновского (экспертизы никто не проводил). Этот исправленный-переправленный текст и есть знаменитое обращение «Кастуся» Калиновского к белорусам. А то что нам сегодня показывают в виде духовного наследия «белорусского революционера» — явный вымысел. Он был напечатан в Париже в первом томе книги Агатона Гиллера «Historja powstania narodu polskiego w 1861–1864 r.» («История восстания народа польского в 1861–1864 гг.») в 1867 году под названием: «Pismo z pod szubienicy Konstantego Kalinowskiego» («Письмо из-под виселицы Константина Калиновского»). Вероятней всего, в создании «труда» Калиновского, изложенного почти на десяти страницах, активно участвовали эмигрировавшие во Францию сподвижники Калиновского, которые вместе с Агатоном Гиллером и придумали это «письмо…».
Нынешние белорусские историки парижский текст 1867 года искусственно разделили и придумали какие-то три письма: «І да нашага кутка даляцела ваша Газэтка», «Марыся чарнабрэва, галубка мая», «Браты мае, мужыкі родныя».
В современной Беларуси восстание студентов Горыгорецкого земледельческого института в апреле 1863 года воспето на уровне важнейшего исторического национального прецедента. Действительные события в городе Горки в те окаянные дни совершено отличаются от его теперешней трактовки многими белорусскими историками и публицистами. Сохранились свидетельства очевидцев того времени и секретное донесение директора Горыгорецкого земледельческого института «Начальнику Могилевской Губернии» № 30 от 10 мая 1863 года.
Согласно историческим документам, польские повстанцы рано утром 24 апреля 1863 года подожгли город с четырёх сторон (сгорело около 70 домов). Расположившись на улицах они начали стрелять во всех прохожих. Их предводитель въехал в захваченное поселение на белом коне в форме капитана генерального штаба российской армии. После неудачной попытки найти общий язык с избитыми и ограбленными местными жителями повстанцы переехали пировать в земледельческий институт [3, с. 60–63]. Согласно утверждениям его директора, к ним присоединилось 28 студентов из 217 обучающихся в вузе [4, с. 1, 2]. Опомнившиеся горожане, вооружившись чем попало, начали арестовывать грабивших их дома членов отряда Людвига Звеждовского и сдавать задержанных в острог, который охраняла инвалидная команда во главе с отставным унтер-офицером и на который поляки не решились напасть. Узнав об этом, польские повстанцы спешно покинули Горки, даже оставили во дворе института железный сейф с деньгами, захваченными в казначействе. Всего к повстанцах в Горках присоединилось около 100 человек, из них 54 человека были студентами, гимназистами и учащимися уездных училищ [5, с. 4-8].
Захват города Горки польскими инсургентами являлся частью военного плана восстания. Он был составлен капитаном центрального аппарата российской армии Зыгмундом Сераковским, который в 1862 году на совещании в Варшаве был назначен руководителем восстания в Литве и Беларуси. Очевидно участие в военном планировании действий повстанцев принимал ещё один капитан генерального штаба России Людвиг Звеждовский. То есть военную часть восстания разрабатывали военные профессионалы.
Предварительной разведкой и подготовкой к вторжению поляков в Горки по поручению Зыгмунда Сераковского занималась небольшая группа местных жителей, которой руководил один из студентов, ставший впоследствии повстанческим «начальником» города на несколько часов. Вероятно, данное обстоятельство и породило миф о массовом участии студентов сельскохозяйственного института в восстании.
Можно привести ещё некоторые исторические несуразицы современной Беларуси. Так, ежегодно в январские дни во многих уголках Беларуси отмечают День памяти повстанцев 1863 года, их «героической» борьбы с российскими «оккупантами». Обязательным мероприятием стало принятие новыми членами «Молодого фронта» народофронтовской присяги на верность Беларуси в их понимании у памятных мест событий 1863–1864 годов. Считается, что молодые белорусы продолжают традиции борцов XIX века за свободу Беларуси. Но вчитаемся в слова реальной присяги повстанцев 1863 года. «Przysięgamy na imię Przenajświętrzej Trójcy i zaklinamy się na rany Chrystasa, że Ojczyznie Naszej Polsce wiernie służyć będziemy i wykonywać wszelkie rozkazy w jmieniu tejże Polskiej Ojczyzny przez naczelników wydane, rozporządzeń że zaborczego rządu Mozkiewskiego słuchać nie będziemy i ile możności i sił naszych stanie, obowiązujemy się pomagać Polskiemu wojsku i Powstańcom, tak man dopomóż Boże, w Trójcy Swiętej jedyny, Matko Boska i Wszyscy święci. Amen». («Присягаем во имя Пресвятой Тройцы и клянёмся на ранах Христа, что нашей родине Польше будем служить верно и исполнять, во имя того-же отечества Польши, все приказания, предписанные нам начальниками, распоряжений же грабительского Московского правительства слушать не будем и, насколько возможностей и сил хватит, мы обязуемся помогать польскому войску и повстанцам, так нам да поможет Бог, в Пресвятой Тройце Единый, Матерь Божья и все Святые. Аминь») [6, с. 348–349].
А где Беларусь? И как увязать присягу польских повстанцев 1863–1864 годов с клятвой белорусской молодёжи на их могилах в настоящее время? Эти вопросы исходят не от «маскаля», а от человека, любящего Беларусь и уважающего свой народ и его историю!
В Республике Беларусь широко тиражируется историками, публицистами и даже государственными служащими якобы следующий пароль повстанцев 1863–1864 годов:
«— Каго любіш?
— Люблю Беларусь.
— Так узаемна!»
Реальные события того времени совершенно отличаются от духа политического романтизма, связанного с неким паролем повстанцев, и воспетого современными белорусскими пассионариями. В одном из номеров «Гістарычнага часопіса» за 2013 год Валентин Голубев опубликовал материалы «Дела Виленской Особой Следственной Комиссии О лицах, прикосновенных к делу казненного преступника Константина Калиновского». Статья Голубева знакомит общественность Беларуси с ходом допроса Витольда Парфиановича, который, будучи одним из руководителей польского восстания, предал Константина Калиновского — указал царской охранке виленский адрес его конспиративной квартиры.
Обратимся к копии оригинала документа: «…Я воспользовался данным в Могилеве Жуковским адресом к госпоже Баневич… Прійдя в ея квартиру, я застал Баневич дома и сказал лозунг «кого любишь», на что она должна была ответить «люблю Белорусь», и наконец я обязан был прибавить «так взаимно», но она встревожилась… не отвечала мне на лозунг и просила обратиться к кому либо другому… Утром на другой день… Макаревич… сообщил мне новый лозунг «который день» [7, с. 13, 15].
Как видим, так называемый белорусский пароль восстания 1863–1864 годов был однодневным обыденным эпизодом в подпольной реальности польских повстанцев. Попытки представить его в качестве некой национальной исторической идеологемы белорусской независимости являются очередными подделками отечественной истории.
В массовой литературе, направленной на молодёжь, описывается героическая борьба белорусов с российскими войсками. Художники создали целую галерею полотен, на которых мужественный Константин Калиновский руководит их боевыми действиями. Композиторы посвятили ему и его товарищам целый ряд музыкальных произведений. В Беларуси сформирован общественный идеал Константина Калиновского, как руководителя белорусского восстания, поэта, писателя, мыслителя былинного защитника белорусов, борца за их независимость и т. д.
В реальности Калиновский нигде прямо не говорил о независимости белорусских земель, а попытки приписать ему подобные намерения насквозь пронизаны фальшивыми измышлениями. В официальном органе Литовского провинциального комитета — газете «Chorągiew swobody» («Знамя свободы») — в январе 1863 года были опубликованы мировоззренческое кредо Константина Калиновского и политическая позиция ЛПК: (перевод с польского) «…Литовский провинциальный комитет… призывая к единству действий все без исключения слои польского общества во имя свободы и независимости… не сомневается в том, что тем самым он выражает всеобщие стремления и единодушные требования всей страны. Акт раскаяния Польши, возрождающейся после почти векового заслуженного покаяния, должен выразиться не в парламентском фехтовании, не в дипломатически-общественных спекуляциях, но лишь в действии… Везде, где национальный траур… грозно обозначил границы польской земли, нас объединяет солидарность принципа и цели… Русский народ содрогается, видя нашу вековую обиду…» [13, с. 63]. То есть, в природе не существует ни одного исторического документа, в котором Константин Калиновский лично сам прямо говорил о необходимости предоставить белорусскому народу независимость.
Калиновский с товарищами хотели решить польский вопрос на белорусской земле своим собственным путём, который отличался от курса руководителей восстания в Варшаве. В этом и состояли противоречия провинциальных литовских революционеров с их центральным правительством. Ещё они сами желали распоряжаться денежными потоками и пришли в ярость от известий о переправке в Варшаву налогов на восстание, собираемых с польского населения в Литве и Беларуси. Эти исторические факты достаточно красноречиво изложены в многочисленных исследованиях тех событий, которые изданы участниками и свидетелями восстания: «Historja powstania narodu polskiego w 1861–1864 r.» («История восстания народа польского в 1861–1864 гг.») Агатона Гиллера (1867–1871), «Historja powstania narodu Polskiego 1863 i 1864 r.» («История восстания народа польского 1863 и 1864 гг.») Болеслава Лимановского (1894), «Pamiętka dla Rodzin Polskich. Krotkie wiadomości biograficzne Z. Kolumna»(«Памятка для польских семей. Краткие биографические сведения З. Колюмны») Зыгмунта Колюмны (1868), где была опубликована первая биография Викентия Константина (Кастуся) Калиновского в качестве общественно-политического образца для польского населения Литвы и Беларуси, «Historja dwóch lat. 1861–1862» («История двух лет. 1861–1862») Валерия Пшиборовского (1892–1896), «Записки очевидца о событиях в Варшаве в 1861 — 1862 годах» Адама Подвысоцкого (1869), «Записки Н. В. Берга о польских заговорах и восстаниях 1831–1862» Николая Берга (1873), «Сведения о польском мятеже 1863 г. в Северо-Западной России» Василия Ратча (1867), «Исследования в Царстве Польском, по высочайшему повелению произведенные под руководством сенатора статс-секретаря Милютина 1863– 1864 гг.» (1864), «Записки Оскара Авейде о польском восстании 1863 года» Оскара Авейде (1866). Сюда же можно отнести целую серию других работ, в том числе воспоминания различного уровня руководителей восстания и его рядовых участников.
Что касается хода боевых действий, то Калиновский не мог руководить борьбой белорусов против России, ибо он и польские повстанцы боялись белорусских дружин больше, чем российских войск (данный вопрос будет изложен в отдельном материале). Литовский Провинциальный Комитет под руководством Константина Калиновского, состоявший из 2-3 этнических поляков и пребывавший в глубоком подполье, не оказывал никакого реального воздействия на ход восстания на его начальном этапе. Это и явилось причиной отстранения группы Калиновского от руководства восстанием в марте 1863 года.
Таким образом, приведённые выше факты демонстрируют наличие в Республике Беларусь стройной системы обмана её граждан на основе фальсификации событий польского восстания 1864–1864 годов. Сложившаяся практика объявления польских инсургентов основателями национальной идеи белорусской независимости и «золотым фондом белорусской нации» создаёт предпосылки для возвращения на территорию Беларуси польских порядков, которые там господствовали со времён Люблинской унии (1569) и до первой половины XIX, а частично и начала XX века. В свою очередь искусственное объединение целей белорусского народа и польских инсургентов является одним из факторов создания исторических предпосылок для формирования идеологии и сценария осуществления в Республике Беларусь политического переворота по подобию целого ряда стран — эффектного, кровавого и беспощадного.
В этом аспекте доведение до белорусского народа исторической правды о восстании 1863–1864 годов, экономическом и культурном состоянии польской диаспоры как доминирующей политической силы на территории Беларуси XIX века, её истинных целях и достаточно презрительном отношении поляков на белорусских землях к народным массам является важным условием сохранения Республики Беларусь в качестве полноправного субъекта международного права и межгосударственных отношений.
Отсутствие объективного понимания политической сущности восстания 1863–1864 годов, исторической логики формирования белорусской нации и цивилизационных признаков этнокультурных ценностей белорусов могут стать причинами ошибочного восприятия настоящей и будущей реальности Беларуси, стратегических просчётов в её внутренней и внешней политике, что может вызвать появление системных недостатков во всех сферах общественного бытия и государственном устройстве.
Литература:
- Біч М. Зараджэнне беларускага нацыянальна-палітычнага руху // Гісторыя Беларусі: у 6 т. Т. 4. Беларусь ў складзе Расійскай імперыі (канец XVIII — пачатак XX ст.). — Мн., 2005.
- История белорусской государственности. В 5 т. Т. 2 : Белорусская государственность в период Российской империи (конец XVIII–начало XX в.) / Н. В. Смехович [и др.]…Нац. акад. наук Беларуси, Ин-т истории. — Минск, 2019.
- Захарьнин И. Н. Воспоминания о службе в Белоруссии в 1864 — 1870 годах // Исторический вестник, 1884. № 4.
- Национальный исторический архив Беларуси, ф. 3257, оп. 1, ед. хр. 53, л. 1, 2.
- Национальный исторический архив Беларуси, ф. 3286, оп. 2, ед. хр. 1, л. 4–8.
- Виленский временник. Кн. VI. : Архивные материалы Муравьёвского музея… Ч. 1: Переписка по политическим делам гражданского управления с 1 января 1862 по май 1863 г. — Вильна, 1913.
- Голубеў Валянцін. Люблю Беларусь! Пароль паўстанцаў 1863 — 1864 гг. // Беларускі гістарычны часопіс. — Мінск, 2013. № 12.
Автор: Евгений Яковлевич Подлесный, полковник в отставке, кандидат политических наук, выпускник Минского СВУ 1967 года и АОН–РАУ 1992 года с квалификацией: Политолог. Советник (эксперт) по социально-политическим вопросам и связям с общественно-политическими объединениями.