Столетний юбилей отметила жительница деревни Застаричье на Минщине Янина Николаевна Аксеневич. Особая дата и человек особенный — веточка славного рода Аксеневичей, известного далеко за пределами Стародорожчины.
Восемь сыновей из этой семьи проводили за фронт в Великую Отечественную; лишь один вернулся домой, но родители об этом уже не узнали. Янина Николаевна — вдова одного из Аксеневичей, Михаила.
Встречать гостей из района именинница вышла заранее, сама-одна, опираясь на коляску-помощницу, любовно окрещенную «коником». Хрупкая фигурка в нарядном синем костюме и шляпке с лентой маячила посреди длинной, совершенно пустой, залитой солнцем сельской улицы.
– Вы думаете, это она в честь гостей так нарядилась? — комментировала на ходу председатель сельского исполкома Людмила Дражин. — Нет. Это такой уж человек. Еду иной раз по селу, на улице — ни одного человека, и сидит на лавке Николаевна — аккуратненькая, красивая, и обязательно на ней шляпка и бусы…
– Так-так, — смеется, раскрывая нам объятия, героиня торжества. — Наряжаться всегда любила. Женщины дивятся, бывало: «И откуда ты эти наряды берешь?» А я все равно что-нибудь новенькое да придумаю…
«Придумывать» помогала старая верная ножная швейная машинка, которой Янина Николаевна владела мастерски и в свободное время обшивала всю деревню и не забывала про себя. Как оно находилось, то свободное время, у доярки, которая вручную доила двадцать пять коров на ферме и управлялась с домашним хозяйством?.. Бог его знает, однако же вот получалось. И силы были, и охота, и настроение. До поздней ночи строчила в хате, как пулемет, машинка (до сих пор рабочая — ведь качество-то не чета нынешним).
С годами Янина Николаевна не опустила планку требований к своей внешности. «Мамочка три-четыре наряда к юбилею перемерила, пока выбрала», — рассказывает невестка с ласковой улыбкой. Да, так она и обращается к свекрови все время — «мамочка», внучка нежно окликает — «бабулечка»… Жизнь подтверждает, что добро возвращается добром.
Янина Николаевна всегда была свекровью, как дай бой каждой невестке: доброй, понимающей, никогда не обидела ни одним словом, а самое главное — вырастила ей хорошего мужа. За пятьдесят пять лет совместной жизни супруги ни разу по-настоящему не поспорили.
– Правда-правда, — подтверждает внучка. — Я никогда не слышала, чтобы мама с папой ругались.
Вот оно — то, что называется семейной культурой; самое дорогое наследство, передающееся из поколения в поколение. Не по книжкам и не на лекциях ей учатся.
До девяноста восьми лет оставалась Янина Николаевна на зиму в своей хате в почти пустой деревне и сама хозяйничала, несмотря на все уговоры детей и внуков перебраться в ним. Только в позапрошлом году сдалась, когда совсем потеряла зрение. Тепленько и удобно в городской квартире, ухаживают за бабулей с любовью, а все равно неведомая сила властно тянет ее домой. Хотя почему неведомая? Родная хата, огород да лавка держат пожилых сельчан на якоре жизни — это известно давно.
– Дай бог каждому таких деток и внуков, как у меня. Все за меня поделают, еды всякой, какой только хочешь, на стол наставят — и сижу я, — рассказывает Янина Николаевна. — Сижу себе, сижу… Вот насиделась за зиму так, что ноги ослабли. Хочу домой. Хочу что-то делать. К людям, на улицу…
И вот наконец лето и родные стены! Потихоньку хозяйка «выруливает» на своей коляске во двор, потихоньку прогуливается по улице. Ноги ведут сами, наощупь «узнавая» знакомые, тысячу раз исхоженные за жизнь дорожки…
Да; не диво, что погасли голубые, когда-то такие красивые глаза, — слишком много горя видели на веку; много неподъемно тяжкого труда легло на спину, на руки… Небольшая росточком, совсем не сильная на вид — а жизнь на это не посмотрела, заставила стать сильной.
За долгий век Янина Николаевна приросла душою к Застаричью, хотя сама не местная — из соседнего Медина. А сюда пошла когда-то замуж за Михаила Аксеневича. Одиннадцать лет разницы между ними было. Жених хороший, их уважаемой семьи. Не только зажиточностью выделялись на селе Аксеневичи — хорошая была у них. Как говорили на селе, порода. Трудолюбивые, толковые, здоровые, и сыновья как на подбор все рослые и красивые, как семеро богатырей из сказки. И что интересно — все на музыкальных инструментах играли. Главой семьи был батька, Роман Иосифович, — сильный, нравный, бывший панский лесник. – – А мать у них была бедным-бедная, — горестно качает головой, и сегодня жалея свекровь, Янина Николаевна. — Десять детей родила и растила. Это ж подумать только! Теперь по одному растят и стонут. А у ней было восемь хлопцев и две дивчины…
Тяжко жила свекровь Анастасия Васильевна и смерть приняла мученическую — обгорела в сожженной фашистами партизанской землянке. Одно хорошо: не успела узнать, что семеро ее сыночков сложили головы на войне.
…У сироты (а росла Янина без матери, при мачехе) счастье коротенькое, как заячий хвостик: вот и с мужем повезло, а все равно не успела пожить за сильным его плечом и порадоваться. Родился сынок Юзик, а через неделю началась война.
– Я своего отца помню, — доказывает Иосиф Михайлович Аксеневич. — Все мне говорят: не можешь ты помнить, ты дитем был. А я помню точно, как он меня на руки берет и к свечке подносит…
– К лампе. Лампа это была, — с грустной улыбкой поправляет сына Янина Николаевна.
Кто знает? Может, сама собой нарисовалась в душе картинка к много раз слышанному от матери рассказу, а может, и вправду вдруг высветило и запечатлело подсознание, как папа в последний раз взял сына на руки и поднес к свету, разглядывая детское личико. Поцеловал, попросил родителей помогать невестке и приглядывать за малышом. Раньше его ужо дважды забирали на войну — с Польшей и с Финляндией. В третий раз вернуться домой Михаилу было не суждено. Он стал одним из тысяч и тысяч пропавших без вести бойцов Отечественной, и до этого дня о его судьбе ничего не известно
Когда немцы сожгли деревню, люди попрятались на болотах. Невыносимо страшное было время: голод, холод, облавы. Однажды, вспоминает Янина Николаевна, каратели прошли метрах в тридцати от них, затаившихся в кустах. Люди замерли недвижимо, боятся даже дышать, а она прижимает к груди крикливого крошечного Юзика. Подаст голос — всем конец. Но Юзик, умник, как чувствовал — молчал. Белорусы в таких случаях говорят — «На жизнь!»
А вереница потерь для большой семьи уже готова была начаться.
Один сын погиб. Второй. Третий пропал без вести. Четвертый… Похоронки одна за другой без промаха били в сердце отца. Роман Иосифович имел крутой нрав, был силен и вынослив — а вот нашлась же и на него злая сила, которая одолела, скрутила, вырвала душу живьем. Когда однажды пришла очередная страшная весть, он собрал все извещения, скомкал и швырнул в печь. И слег.
– Не оставляй, не отдавай меня, — просил невестку. — Хочу дожить с тобой…
Так, кроме малого ребенка, оказался у нее на руках старый лежачий свекор. Янина досматривала его по совести: кормила, мыла, переворачивала чугунно-тяжелое неподвижное тело.
Благодарила за внука, жизнь которого дед спас своей грамотностью и опытом, когда по деревне пошла корь и выкосила насмерть всех Юзиковых ровесников. Выжил он один благодаря совету Романа Иосифовича («не давай попадать на него солнцу и держи ни в тепле, ни в холоде…»).
Сберег дед свою кровинку. Как ей было не вернуть ему долг? Да и без того имела Янина доброе сердце и за жизнь никогда не отказала человеку в помощи, тем более этому, родному, которого с первого дня в семье звала папой…
Иной раз старик ловил ее руку и целовал:
– Дитятко мое, дочушка, я тебе с того света помогать буду…
И помогает. Янина Николаевна в этом уверена, много тому было подтверждений. Все у нее сложилось, получилось, а главное — все хорошие и счастливые дети, внуки и правнуки.
Ее долгий век вместил в себя много неприметных, но самых настоящих подвигов: сама строила хату, на работе не раз выходила в передовики, родила и вырастила троих деток (после войны — еще двух дочерей от второго брака) и берегла их, как зеницу ока. Трудилась не покладая рук всю жизнь и уверена: это и есть он, секрет долголетия, который люди ищут да ищут, а он ведь совсем рядом. Осилила тяжелые болезни, выкарабкалась после сложной операции.
На пенсии настало время «Санта-Барбары»: Николаевна сильно полюбила сериалы и смотрела все подряд. Не в ущерб. Конечно, домашним хлопотам: хозяйка она всегда была хорошая. Радовалась жизни, детям, внукам. Перенесенные испытания не изменили ее добрый, тихо-ласковый взгляд на мир и людей. И вот судьба щедрой рукой отмерила сто лет, и огорчает именинницу только одно: ушли из жизни все подружки и ровесники, не стало многих односельчан…
Но юбилей все равно был веселым. Музыка гремела, накрытые столы выстроились через весь двор до самой калитки, люди произносили тосты и и пели песни, вспоминали былое, смеялись и плакали. Восемьдесят человек гуляло — вся деревня и вся большая семья: трое детей, семеро внуков, девять правнуков, а еще одна малышка родилась как раз на прабабушкин юбилей. Так что живет, прирастает новыми людьми род Аксеневичей — назло проклятой войне и на радость миру.
Инна КАНДАУРОВА
