Владимир Мамонтов:

Вернулся со скорбных встреч и дел. Надо написать слова. Скажу так: Сергей Доренко знал, чего стоит журналистика. Журналистика была влюблена в него, как кошка. Он катал её на мотоцикле. Он входил в неё, пока она упиралась провинциальными ладошками в широкое московское окно от потолка до пола (с). Он говорил: слушай, Володя, надо подождать десять лет, не сдохнуть — а там изобретут пилюлю, чтобы жить вечно. И что? Чего ж не подождал? Эх, Сережа…

Виталий Третьяков:

Два часа назад — звонок за звонком. Но я подойти не мог. Когда смог, узнал, что погиб Сергей Доренко. Звонки — просьбы о комментарии.

Что комментировать? Конечно, печально — мог бы жить и жить. Конечно, я давно и хорошо знал Сергея. Он не стеснялся своего цинизма, не только профессионального. Поэтому и о нём в его стиле. Если кратко, он был хулиганом в журналистике — сам выбрал себе это амплуа. Хулиган многих обидит, но кого-то при случае и защитит. Хулиганы и погибают по-хулигански — не в своей постели. Так и случилось…

Мне он то нравился, то не очень. Помню, как нежен он был со своими дочками, когда они были маленькими. И как «беспощаден к врагам»…

Ярко работал — надо бы обузить. Но если бы обузили, это был бы не Доренко. И в историю не вошёл бы…

Родным и близким — мои искренние соболезнования.

Ирина Мишина:

Сергей Доренко ушёл. Мы с ним с 84-го года знакомы, вместе пришли на ТВ. Вместе работали сначала в Главке внешних сношений, занимались совместными съемками с иностранцами. Потом пересеклись в инфорации Первого канала, вместе вели программу «Время». Я Сергею одно дежурство должна осталась: давление упало как-то, он меня подменил… Мы долго втроем вели «Время»: Сергей, Таня Комарова и я. Из них живая только я. И мне не по себе от этого.

Наши с Сергеем пути разошлись. Мы пересекались иногда на страницах газеты «Наша Версия». На летучке как-то поспорили, нужно ли публиковать Доренко. Я сказала: «Нужно».

Как бы не относиться к Сергею, он был личностью. Эпатажной, спорной, но личностью. Принципов демонстративно не имел. Но за что я его уважаю — это за умение воскресать после полных поражений. Казалось бы все, конец, но он выплывал. Как и за счет кого/чего, в ущерб репутации или в плюс — значения для Сергея в общем-то не имело никакого. И продавался по-крупному: политикам, олигархам. Я никогда и ни за что не пошла бы его путем, но его выживаемость была заразительна.

Дети остались у Сергея — 2 дочки и сын от Марины, первой жены, а еще две маленькие девочки от второй жены Юлии. Пятеро…

П.С. Какая-то Собчак рвется комментировать смерть Сергея. Нет слов. Ты кто такая? Ты его знала? Ты с ним работала? Нет? А с какого пиаришься на смерти человека?

Елена Лученок:

😪 Нет больше моего друга!

Нет больше Расстриги! Серёжи-пастушка!

Наша дружба длилась с 2001 года, когда ещё на экраны ТВ выходила его программа.

А потом он исчез. А потом я его нашла в инете, на его сайте и уже не теряла из вида да последнего момента.

Правда, в ноябре прошлого года мне не понравилось, как он высказался на счёт комсомола, и я написала ему коротенькую реплику по этому поводу. Коротенькую, но резкую в том смысле, что он в данном вопросе перебирает со своим циничным сарказмом. И он удалил меня из друзей. Но кто ещё, кроме старинного друга сможет правдиво указать товарищу, что он неправ? Однако, Сергей озлился на меня, и мы с ним так и не помирились. И мне неуютно из-за этого.

У меня осталась о нём память — его книга «2008» и его комп «Сонька», который он подарил мне, переправив с оказией из Москвы в Беларусь.

Жаль, что он не понял меня в прошлом году 🙁

У меня настоящий шок 🙁 от этой потери 🙁

P.S. Прощание с главным редактором «Говорит Москва» Сергеем Доренко состоится 12 мая. Церемония пройдёт на Троекуровском кладбище в 11 утра.