Биография Эльвиры Петровны Герасимович – достойный сюжет для книги. Жизненных драм, коллизий, взлетов и успехов здесь совсем не меньше, чем в знакомых со школы шолоховских романах. Она была поистине женщиной-легендой, которой постоянно докучали журналисты: расскажите, объясните, прокомментируйте, рассудите…

…Обвинения отца в шпионаже, гонения семьи, война, изнурительный труд на заводах и в госпитале во время войны (в 17 «девчоночьих» лет), красивые роли, высокие должности, четыре перенесенных инфаркта – это длишь малая толика событий из ее жизни.

Она была первой женщиной-ректором художественного вуза в СССР и проработала в этом качестве 16 лет…

По ее сценарию был поставлен 3-серийный телеспектакль «Люди на болоте», который был удостоен Госпремии БССР и который современники называли культовым.

Даже отметив свой 80-летний юбилей, она продолжала преподавать историю мировой театральной культуры.

Ушла Эльвира Петровна Герасимович 22 июля 2015 года на 91-м году жизни…

Железная леди

…У нее был достаточно жесткий стиль руководства Белорусского театрально-художественного института (ныне академии искусств). Она с детства привыкла к дисциплине и требовала этого с других. Гордилась, что доказала: женщины могут занимать высокие должности и способны руководить, брать на себя большую ответственность. Хотя она не раз в интервью подчеркивала, что тема «жесткого стиля» руководства была несколько надуманной. За стенами института ее называли «железной леди», а когда входила в альма-матер, говорили: «Мама пришла!»

Она была сторонником разумной, не самодурской дисциплины. Ведь в таком вузе обучаются специфические студенты, натуры творческие, одаренные. Им нельзя, как ребенку, приказать: «Нет, и все!» Юноша или девушка должны понять, почему «нет», осознать свой поступок.

Часто ей приходилось решать проблемы с помощью юмора. Был такой, к примеру, период, когда многие ребята, увлекшись «Битлз», носили длинные волосы. Всех их заставляли стричься под одну гребенку.

Ректор просила: «Носите волосы хоть до пояса, если педагог по мастерству позволяет. Но главное, чтобы голова при этом была чисто вымыта, чтобы прическа не вызывала впечатления неопрятности». Иногда дарила бунтарям ленточку или заколки. Ребят такая метода вполне устраивала.

Она полагала, что поколение 60-ых было добрее и душевнее нынешнего. Денег ведь никогда не бывает много. И в бытность Союза одни жили плохо, другие чуть богаче, но во взаимоотношениях человек-деньги было больше порядочности и чистоты.

Эльвира Петровна замечала, что раньше на улицах столицы чаще встречала улыбчивые лица. А ведь в то время, как и теперь, многие тянули две работы, получали небольшую зарплату. Хватало сложностей, далеко не райская жизнь выпала на долю ее поколения. Но тогда умели радоваться, замечать друг в друге прекрасное, чистое. Все трудности, в том числе и материальные, компенсировались каким-то всеобщим энтузиазмом.

Она была членом КПСС, и искренне разделяла взгляды партии. Потом она признается, что вся трагедия ее поколения в том, что они глубоко верили в то, что происходило в государстве, в то, что им говорили. Мол, наши отцы и деды критически к этому относились, а ее сверстники все брали на веру.

Ее отца-чекиста расстреляли как врага народа.

«Для меня те времена – это трагедия не только моей семьи, но и государства. Такое количество светлых умов – прекрасных военачальников, ученых, писателей — уничтожено в те годы. Отец был реабилитирован лишь в 1956 году: дело закрыли, как тогда писали в документах, «в связи с отсутствием состава преступления», – вспоминала Эльвира Петровна.

Она вместе со всеми пела «Наш Сталин родной и любимый», и никому не приходило в голову сказать «нет». Не потому, что боялись, а потому, что считали: царь далек, царь не знает. Забрали отца, под угрозой ареста находилась мама, ее через какое-то время оставили в покое. Появилась иллюзия, что кто-то разобрался по правде, все выяснил.

Конечно, в 12 лет носить на себе клеймо «дочь врага народа» было нелегко. Но она никогда не осуждала родителей, которые запрещали своим детям с ней дружить.

«Правда, не все открыто выказывали презрение в мою сторону. Случалось, даже находила в своей парте конфетку. Тайно подброшенную одноклассниками. А какая трагедия была когда меня не приняли в комсомол! С этого времени права на слезы я лишила себя на долгие-долгие годы», — откровенничала она.

Партия

Когда журналисты наезжали на КПСС, она защищала своих бывших и нынешних соратников.

«Поверьте, коммунисты тоже были разные. Для многих из них марксистко-ленинское учение было верой, среди них те, кто первыми бросался во время Великой Отечественный войны под танки, показывая пример беззаветного служения родине. А сколько людей вступали в партию на передовой, уходили в бой со словами: «Если умру, считайте меня коммунистом». Разве это приспособленчество? Ну какая, казалось бы, тебе разница, как умирать? Нет, все равно «считайте коммунистом». Я работала с такими людьми, как Петр Миронович Машеров, Кирилл Трофимович Мазуров, Тихон Яковлевич Киселев… Это честные коммунисты. Меня они научили очень многому, – рассказывала она. – Они производили впечатление крупных руководителей, работающих на страну и на народ, а не на себя. «Раньше думай о Родине, а потом о себе». Эта строчка из известной песни являлась сознательным стимулом жизни. Теперь я думаю вот о чем. Вся беда в том, что мы всегда бросаемся в крайности — раньше мы думали только о родине, и почти не думали о себе, а сейчас думаем только о себе…»

Вера

В ее семье никогда не возникала тема религии, никто из родных не ходил в церковь. Правда, бабушка утром и пред сном молилась, но на это никто не обращал внимания. Сама Эльвира редко посещала храм, но всегда подчеркивала, что уважает церковь и верующих людей.

«Сегодня, мне кажется, очень много нравственного, духовного можно взять их веры. Только не перегнуть бы палку, как мы всегда это умеем делать, – предостерегала она. – Для меня вера – прежде всего искренность. Есть ли Бог? Хочу верить, что есть. Ведь кто-то меня по жизни бережет. Я долго живу. Хотя многие мои сокурсники уже давно в другом мире».

Женская доля

Она не верила, что можно успеть на всех «фронтах» — и на рабочем, и на домашнем. Герасимович выработала распорядок, расписанный буквально по минутам: собрания, заседания, вечерние спектакли… Сколько времени оставалось на семейные хлопоты?

«Для того, чтобы личная жизнь у женщины-руководителя сложилась удачно, надо было иметь устроенный быт: домработницу. Няню…Тем не менее я вырастила двух дочерей: свою и приемную, у меня четверо внуков. Воспитывать детей помогала мама, без нее я вряд ли бы добилась значительного успеха в жизни», – говорила она.

Неужели не было достойных кавалеров? Наверно, были… Однако мужчины таких, как Эльвира Герасимович, любят на расстоянии. Им не нравятся сильные женщины. Они боятся их. Мужчина должен ощущать себя хозяином в доме, авторитетом. Он хочет, чтобы каждый день его ждал завтрак, обед и ужин. Мало кто готов смириться с тем, что супруга вечно занята, куда-то спешит, приносит работу на дом.

«По счастью, этого чувства не была лишена. И меня любили, и я любила. И дочку не аист принес, – улыбаясь, вспоминала она. – Но семейная жизнь в ее правильном, исконном понимании не сложилась. Меня воспринимали как «железную леди», но, поверьте, даже «железные леди» втайне мечтают, чтобы рядом был человек, с которым они чувствовали бы себя слабыми, в чем-то неумелыми. Встречались, конечно, хорошие мужики… А вообще не нужно осуждать ни мужчин, ни женщин. Очевидно, так устроена жизнь, и каждый сам выбирает свой путь. Смотрели фильм «Екатерина III»? В нем речь шла о Екатерине Фурцевой. Считаю, картина сделана удачно, потому что через судьбу женщины раскрыта вся эпоха, тогдашние нравы, критерии искусства. Так вот у нее тоже не сложилась личная жизнь. А казалось бы — какие мужчины были рядом! Я лично знала ее — обаятельнейшая, живая женщина, в нерабочей обстановке она была просто БА-БА, как все мы… Из всех министров культуры СССР, а я не застала только Луначарского, она была самым толковым и сильным: интуитивно чувствовала искусство, отыскивала талантливых людей. Это был самородок. Но ведь и она не нашла половинку».

Спектакли

Спектакли-потрясения в нынешнем репертуаре она не находила, а вот после войны такие были, причем некоторые их них она выучила наизусть. Да, по содержанию встречались и прямолинейные «идеологизированные» постановки, зато их художественное воплощение было поистине блестящим. Критерии искусства были намного выше, нежели теперь.

«Театр — это жизнь человеческого духа. И если нет этого на сцене, это не спектакль, а шоу, совсем другой жанр. Единственное, что я до сих пор не могу принять в искусстве, — это пошлость в любом ее виде. А бороться с пошлостью можно только при помощи высокой духовности», – полагала она.

Советы долгожителя

Герасимович была уверена: пока есть силы, надо работать. Если сидеть дома и только бегать по салонам, массажам и магазинам — долго не проживешь.

Она до последнего преподавала в академии. «Зачем тебе это нужно в твои 80?» – интересовались знакомые.

«А это дает стимул жизни, внутренне меня дисциплинирует. Если не буду работать, значит, весь день прохожу в халате и желания посетить ту же парикмахерскую никогда не возникнет? – отвечала она. – Общение с коллегами и студентами заставляет меня знакомиться с новинками литературы, смотреть фильмы, спектакли. Иначе у нас не получится диалога. Стараюсь также в меру возможности давать организму и физические нагрузки — хожу на рынок, в магазин. Ведь движение как известно, — жизнь. А самое главное — чувство необходимости, нужности для кого-то. Позвонит выпускник и попросит прийти на спектакль, высказать свое мнение, написать рецензию. Я знаю, что нужна дочери и внуку, так же как мне когда-то нужна была мама. Все это придает силы и делает жизнь полезной и интересной».

Ангелина СВЕТЛОВА