Ушел еще один гений… Илья Глазунов… Многие его полотна были неоднозначными, но все – не просто масштабными, а великими! Получить портрет кисти мастера считали за честь монархи, президенты, артисты, искусствоведы.

В июне 1989 года он приезжал в Минск приезжал с коллекцией своих картин. Екатерина Непомнящая — внештатный автор газеты «Вечерний Минск» — работала смотрительницей его выставки, проходившей во Дворце искусства.

Будучи человеком кропотливым и любознательным, она каждый день вела дневник, который позволял ей запоминать выставку изнутри, такой, какой она была в глазах «второстепенных» работников.

* * *

21 июня открытие выставки. Повсюду голоса: «Где художник?», «Он приехал?», «Он уже здесь?» Событие для Минска неординарное. С искусством Глазунова знакомы во многих странах мира, в СССР большинство республик уже принимали его выставки, но в Беларуси он впервые.

Всех приглашают пройти на третий этаж. Там посетителей уже встречают работники выставки. Старшая смотрительница, Вера Алексеевна, показывает мне рабочее место и инструктирует: «Смотрите, чтобы не порезали работы, чтобы дети не бегали, не рвали цветочки и не кричали».

На специально подготовленной в зале трибуне появились представители Союза художников Беларуси, Министерства культуры, работники кинематографии, искусствоведы и партийное руководство. Все мы обратили внимание, что рядом с Глазуновым шла молодая женщина. Одета в воздушное платье ярко–сиреневого тона. Вот и на трибуне она рядом стоит — вся в излучении лилового цвета. Рядом с художником —»лиловый цветок».

Нам рассказали о творчестве Глазунова, о детских тяжелых прожитых в блокадном Ленинграде днях, об учебе, о работе над новыми произведениями. В Минск было привезено около семидесяти работ графики и живописи, а также цикл «Вечная Россия».

Потом выступил сам Глазунов с приветственными словами в адрес белорусских зрителей. Много задавали ему вопросов. Но наконец все разошлись по залам.

* * *

Удивительно, когда иду на работу, я думаю, какой сегодня запах будет в залах. С утра пахнет крысами. Потом валерьянкой, к вечеру духами, а позже — вонь от пепельниц…

Очереди на улице нет. У кассы три–четыре человека. В зале не густо… Мои коллеги обмениваются взглядами, как бы говоря: «Вот тебе и Глазунов, вот тебе и знаменитость…» А может, виноват понедельник, думаю я. Ведь известно: начало недели, тяжелый день…

* * *

К вечеру. Зал полон посетителей. Возле книги отзывов сменяются желающие записать свое мнение. Только что поднялся рослый молодой человек. Рядом с ним стояла женщина и читала, что он пишет, и вдруг громко сказала:

— Кто вы такой? Боитесь даже фамилию поставить, неразборчиво написали! Кто вы по образованию, где работаете?

— Написал, что думаю!

— А что, вам Малевич нравится?!! Его треугольники?!! — наседает женщина.

— Во–первых, не треугольники, а квадраты…

— Ну квадраты… А Глазунов — это большой художник! Тут же философские работы!

Какой–то мальчуган 12—14 лет в это время сидел и читал книгу отзывов. Неожиданно ему тоже захотелось вклиниться в разговор: «А чем вам Малевич не нравится?» — пропищал он.

Услышав крупный спор на повышенных тонах, подошла смотрительница из другого зала, попросила не шуметь. Стала между женщиной и мальчиком, показывая, что пора угомониться. Навела порядок и пошла на свое место. Позже молодая пара — он и она — поинтересовались у меня: «Зачем вы разгоняете? Пусть спорят, пусть кричат, что это за тишина музейная?» И они рассказали, как были в Москве на выставке скульптора Пологовой. Как около ее работ собирались и спорили, подолгу и громко кричали и никто никого не останавливал, — так посетители сами приходили каждый к своему мнению.

* * *

Сотрудники интересуются (впрочем, и я не остаюсь равнодушной), сколько денег за день прошло через кассу. Слышу ответ: «Вчера четыре с половиной тысячи. А сегодня до обеда тысяча семьсот рублей».

Одновременно с выставкой Глазунова во Дворце искусства выставлялись работы художника Рана. Некоторые посетители нарочито игнорировали Глазунова и… шли смотреть одного лишь Рана. В основном это были достаточно известные белорусские художники. Завидуют, что ли? Не хотят видеть чужой успех? Подошел ко мне знакомый, Миша Чепик. Негромко так замечает: «Ой, Катя… Интересные работы, но почему–то наши художники о нем ничего хорошего не говорят».

* * *

— Много народу сегодня, — вполголоса замечает старшая смотрительница.

— Это время обеденного перерыва, — поясняет голос со стороны. — Потому и хлынули.

— Нет на них Андропова! — это еще один голос, возмущенно.

— Во время работы кто по магазинам, а кто сюда, кому куда вздумается!

* * *

Посетители рассматривают картины. Я прислушиваюсь, что говорят возле работы «Автор с семьей»:

— Такая молодая жена?

— Да эта картина написана уже в 1988 году, а жена у него сбросилась с девятого этажа четыре года тому назад. Чтобы не испортить лицо, она надела на голову шапку. При жизни Глазунов ее очень любил и терроризировал — заставлял по ночам сидеть, ему позировать.

— А вверху три мужские головы. Это его дети?

— Да нет, это сам автор, только в разные периоды жизни.

***

Вижу, двое знакомых художников обсуждают что–то. Подхожу.

— Смотри, на картине «Вечерняя Москва» сидит мужик и рядом ребенок, а между ними бутылка водки — возмутительно!

— Тогда хоть пьяные пели, а сейчас и пьяные не поют. Вот жисть настала! — вклинивается в их разговор посторонний мужчина.

* * *

О картине «Вечная Россия». Посетительница москвичка: «Я купила репродукцию, поставила над каждым лицом номер и написала внизу, где кто есть…»

Дед, похоже, приехал из глубинки:

— И что? Он сам все робил? Нет, наверно, бригада…

— Художник Илья Глазунов сам все это нарисовал, и еще есть работы, хватит на пять таких залов, — возражаю я.

— Но это же кооперативная выставка?

— Да, ее организовали кооператоры, но работы он сам выполнял, один…

— Абы как намалевать — и то нужно время. А тут со вкусом намалевано. Нет, это робил не один. Это кооператоры! Бригадою!

* * *

Сегодня третье сентября, последний день выставки. Прощаюсь с работами, которые полюбила, расстаюсь со служителями и с посетителями, которых уже привыкла видеть и слышать каждый день.

Организаторы выставки предупредили нас, смотрительниц, чтобы внимательнее следили за книгой отзывов. В Киеве ее выкрали в последний день выставки, могут и здесь. Пользуясь моментом, я склоняюсь над книгой, листаю ее, переписываю некоторые записи себе на память…

Екатерина Непомнящая