Степан Иванович Черняк в самом преддверии Февральской революции, в первую мировую, был мобилизован на фронт из родных Черневич Борисовского района. Солдатская шинель стала спутницей всей его жизни. Пускай на ней были и суконные погоны, и петлицы с ромбами и шпалами, малыми и большими звездами, и погоны золотые, он навсегда остался солдатом. Он считал это высшим званием и честью. Солдатом пяти войн!
Немного таких героев в нашей истории.
Белорус, крестьянский сын, Степан Иванович Черняк один из них.
С. И. Черняк в 1956 году
ГОРОДА СДАЮТ И ГЕНЕРАЛЫ
Есть старая как мир поговорка: города сдают солдаты, генералы их берут. Но не всегда она применима конкретной действительности. Сдают и генералы, да еще и с какими последствиями.
В апреле 1942 года разыгралась трагедия в Крыму. Войска фронта, возглавляемые генерал-лейтенантом Д. Т. Козловым, пытались наступать, но слишком силен был враг. Из Москвы последовал приказ перейти к жесткой обороне. Однако немцы, имея многочисленное превосходство в авиации, танках, артиллерии, мощной ударной группировкой смяли позиции защитников полуострова. Остатки наших войск переправились через Керченский пролив, часть продолжала героическое сопротивление, укрывшись в знаменитых Аджимушкайских каменоломнях. Были сданы Феодосия и Керчь.
Враг, воспользовавшись поражением советских войск на этом направлении, перебросил свои части под Севастополь. Тем самым была предрешена судьба города. После девяти месяцев осады, ожесточенных сражений, в которых моряки и пехотинцы обрели бессмертную славу, твердыня на Черном море пала. Крым был полностью оккупирован.
Маршал Г. К. Жуков вспоминал, что в телефонном разговоре с И. В. Сталиным, тот потребовал крепко наказать виновных, по его мнению, в поражении Козлова, Мехлиса, Кулика, «чтобы другим неповадно было».
Фамилия командующего 44-й армией генерал-лейтенанта Черняка вроде не упоминалась, но подразумевалась по ходу событий. Он был снят с должности и понижен в звании до полковника.
Да, могло быть и хуже, могли провести скоротечное «расследование», приписать что угодно и вынести «вышку». Но и это незаслуженное наказание всю жизнь бередило душу Степана Ивановича, оставалось кровавой незаживающей раной.
В 1956 году в обращении к министру обороны Союза ССР, маршалу Советского Союза Г. К. Жукову он писал: «Интересы восстановления истины и отклонения тяжелых и незаслуженных обвинений, которые легли мрачной тенью на мою жизнь, заставляют меня обратиться к Вам вторично с полным убеждением, что только Вы можете решить мой вопрос и тем самым снять тяжелый груз, который давит меня уже 14 лет». И прославленный полководец «не решил, и не снял», письмо так и осталось без ответа.
Степан Иванович не оспаривал неудачный исход операции на Керченском полуострове, он хотел объективности, хотя бы назвать истинных виновников этой трагедии. Попытка дать анализ и оценку хода сражения с указанием тех, кто допустил грубейшие просчеты, была сделана во втором номере журнала «Военная мысль» за 1947 год. В ней отмечалось:
«Командующий фронтом генерал Козлов приступил к подготовке контрудара, рассчитывая предпринять его на рассвете 9 мая силами обеих групп против левого фланга прорвавшейся группировки немцев. С этой целью генерал Черняк должен был создать первоначально группировку в составе четырех дивизий, двух танковых бригад и двух танковых батальонов, сосредоточив ее на рубеже Арма-Эли. города Кабуш-Убе. Сосредоточение этих соединений было закончено к 4 час. 30 мин. 9 мая 1942 г.
Но намеченный контрудар не был осуществлен, ибо после того как была сосредоточена группировка для контрудара, генерал Черняк получил новое распоряжение командующего фронтом, согласно которому часть сил этой группировки, в том числе одна танковая бригада, исключалась из ее состава и должна была быть направлена в распоряжение генерала Львова для усиления его ударной группировки. Копия этого указания была одновременно передана непосредственно командирам соединений. Генерал Черняк, учитывая реальную обстановку, все же решил осуществить контрудар всеми силами созданной им группировки. Но командиры соединений, получившие непосредственно приказ командующего фронтом о перегруппировке на центральный участок фронта генерала Львова, самостоятельно начали отход с занимаемого ими рубежа, на котором они находились в непосредственном соприкосновении с противником. Неожиданный отход части сил с оставлением обороняемого ими рубежа повлек за собой стихийный отход частей и на соседних участках, помешав контрудару войск генерала Львова. Этим воспользовался противник для развития своего удара в направлении на Керлеут и Узун-Аяк-русск, создавая угрозу тылу всего Крымского фронта».
Кто же внес сумятицу и неразбериху при планировании и проведении операции, что привело к катастрофе? Конечно, нельзя сбрасывать со счетов ошибки и просчеты командования и штабов. Тогда, в 47-м, еще чревато было упоминать фамилию всесильного Мехлиса. Он, главный виновник случившегося, отделался, можно сказать, легким испугом, когда другие понесли суровые наказания. Степан Иванович считал, что командующий фронтом генерал Козлов был обезличен и находился под гипнозом не в меру настырного, не терпящего чужого мнения представителя Ставки Мехлиса. Он беззастенчиво подменял командующего, ставя его в положение исполнителя своих указаний, унизительно мелочно опекал нижестоящих военачальников, сковывая их всякую инициативу. А приказы сыпались противоречивые, фактически безграмотные в военном отношении, не соответствовали реальной обстановке. Однако этот волюнтаризм зарвавшегося одессита не получал должного отпора.
В том же письме Жукову, Степан Иванович приводит такой пример. Посетив войска Южной группы фронта, Мехлис. в присутствии генерала Козлова, отдал распоряжение о построении боевых порядков в обороне вплоть до батальона. При этом допустил грубейшую ошибку, предложил линейное построение обороны, без глубокого эшелонирования в условиях, когда группировка противника была насыщена большим количеством танков и поддержена сильной авиацией.
«Я начал оспаривать такое построение обороны, но Мехлис со мной не согласился, грубо оборвал меня, — пишет С. И, Черняк.—А генерал Козлов позже мне заявил: «Чего ты споришь с Мехлисом, от этого будешь иметь только одни неприятности».
Фактически взяв управление войсками в свои руки. этот сатрап довел дело до разгрома, но когда пришлось отвечать за содеянное, с присущей ему изуверской изворотливостью умело подставил под удар подчиненных.
— Моя, может быть. самая большая вина состоит в том, что я не доложил своевременно Ставке Верховного Главного Командования об истинной обстановке на Крымском фронте и действиях Мехлиса, — говорил Степан Иванович, — Очень обидно, что решение о снижении в звании было принято в условиях, когда меня никто даже не выслушал, никто не побеседовал со мной. Я обращался в свое время к Сталину, а затем Маленкову, но ответа так и не получил. Угнетает меня, что не выслушали, не разобрались в моем деле. А я ведь верой и правдой служил Родине. Слишком большая рана была нанесена мне необоснованными обвинениями.
Мужественно, как и положено бывалому солдату и крестьянскому сыну, переносил С. И Черняк незаслуженный удар судьбы. Не сломился, не озлобился, сжав зубы продолжал честно исполнять свой воинский долг.
А что касается Льва Мехлиса, то его зловещая тень накрыла собой не одну жизнь. Участник героической обороны Севастополя, народный художник СССР и Беларуси, Герой Беларуси Михаил Андреевич Савицкий утверждал, что не будь вмешательства этого сатрапа, отстояли бы город русской славы, а значит, и Крым.
Прекрасно знал об этом и один из самых талантливых молодых полководцев Красной Армии Иван Данилович Черняховский. В апреле 1944 года он был назначен командующим 3-м Белорусским фронтом. В беседе с ним Сталин заметил, что можно сформировать штаб фронта заново, а старый состав штаба передать 2-му Белорусскому – генералу Петрову. Но Черняховский возразил – у генерала Петрова опыта побольше, поэтому делать этого не следует. Только вместо члена Военного совета Мехлиса просил бы назначить другого, так как он часто прибегает к крайностям, может снять с поста любого командира без особых на то причин…
Сталин на это ответил, что напрасно Черняховский полагает, будто Мехлис остался таким же, каким был на Крымфронте. За попытку свалить вину на других он был снят с должности заместителя наркома обороны и понижен в воинском звании. После этого вряд ли Мехлис станет вести себя по-старому. Но тем не менее, просьба командующего была удовлетворена, эта одиозная личность не путалась у него под ногами.
ВОЛЕВОЙ, С БОЛЬШИМ ВОЕННЫМ КРУГОЗОРОМ
Так характеризовал командира 41-й стрелковой Краснознаменной дивизии, Героя Советского Союза С. И. Черняка генерал—полковник В. Я. Колпакчи, командующий 69-й армией в марте 1945 года. И добавлял: « Тактически подготовлен хорошо, имеет достаточный боевой опыт, в трудные моменты боя спокойно принимает решения и твердо проводит их в жизнь, по характеру твердый, требовательный, энергичный и инициативный».
Какие удивительные, поразительные совпадения случаются в судьбе человека! В 1944 году Степан Иванович командовал 162 стрелковой дивизией. С замиранием сердца ступил на родную многострадальную землю. Отчаянно очищал ее от захватчиков. А как он дрался на имя начальника Главного управления кадров Красной Армии докладывал 10 марта 1944 года генерал-лейтенант П. И. Батов:
«Полковник Черняк С. И., находясь в составе 65-й армии, командуя дивизией, при выполнении им боевых задач, проявил подлинные образцы личного героизма и преданности в защите Нашей Родины.
Дивизия отмечалась в приказах Верховного Главнокомандующего в боях за г. Речицу.
В боях за г. Калинковичи дивизия участвовала на ударном направлении и вновь проявила организованность, высокую сплоченность и боеспособность.
Полковник Черняк за лично проявленный героизм, умелое руководство войсками в бою награжден орденом «Красное Знамя» и 162-я СД тоже награждена орденом «Красное Знамя».
В последних боях тов. Черняк получил тяжелое ранение».
В заключение Павел Иванович ходатайствует об ускорении разбора представленного ранее материала на тов. Черняка на предмет его восстановления в прежнем генеральском звании.
Увы, справедливость вновь не восторжествовала…
Много ли найдется военачальников, когда их награждают и одновременно вверенные им подразделения орденами одного достоинства? Степан Иванович из таких.
В августе 1939 года комбриг Черняк был назначен командиром 136 стрелковой дивизии. Собственно, ее как таковой не было, предстояло сформировать на базе одного из полков 19 стрелковой дивизии в г. Горьком. Тут раскрылся организаторский талант Степана Ивановича, с поставленной задачей он справился блестяще. Новое формирование не просто числилось очередной боевой единицей Красной Армии, оно прошло ускоренную выучку по всем правилам военной науки. А выдержать суровый экзамен на эффективность подготовки пришлось не на учебных полигонах, а в реальных кровавых столкновениях. Разразилась советско-финляндская война. И подразделение в числе наиболее боеспособных оказалось в самом горниле ее, штурмовала разрекламированную неприступной долговременную линию обороны Маннергейма.
Степан Иванович среди сослуживцев с дочерью Нелли ( 20 августа 1946г., Потсдам, Германия)
В жестокие 40-градусные морозы бойцы и командиры, проявляя образцы доблести и массового героизма, взломали железобетонные доты и капониры, сломили яростное сопротивление противника. За отличное выполнение операции дивизия одной из первых была удостоена высшей награды страны ордена Ленина, а ее командиру присвоено звание Героя Советского Союза с вручением медали «Золотая Звезда» и ордена Ленина. Кроме того С. И. Черняк был повышен в воинском звании, став комдивом, что чуть позже приравнено к званию генерал-лейтенанта.
Наверное, о многом говорит тот факт, что наступательные операции, проведенные 136-й в условиях глубоко эшелонированной обороны противника, изучались потом в военной академии им. Фрунзе, ее боевому пути были посвящены публикации в книгах и журналах.
Это был второй орден Ленина Степана Ивановича. Первый он получил за Испанию. Целый год провел он в рядах республиканской армии в качестве советника. Это не значит, что находился в дали от боевых действий, не поднимал бойцов в атаку, не отбивался от наседающего врага. Брунецкое, Сарагосское, Турельское сражения вошли в историю борьбы с франкистами. Самое непосредственное участие в них принимал и официальный советский советник Черняк. Его уважали за личную храбрость, за неоценимую помощь в организации боевых операций.
Порученное ему дело, он выполнил с честью, за что и был удостоен ордена Ленина. Такие высшие награды не многие тогда имели, тем ценнее она для нашего земляка.
Дивизия только уже под № 41, которую возглавил С. И. Черняк после нескольких месяцев лечения тяжелого ранения в госпитале, 18 июля 1944 года прорвала сильно укрепленную оборону немцев на рубеже Дольск – р. Турья. Три дня упорных наступательных боев увенчались долгожданным выходом на Государственную границу СССР. За умелую подготовку операции и руководство боями командир ее генерал- майор Черняк был награжден орденом Суворова 11 степени, а дивизия орденом Красного Знамени.
СПЛОШНАЯ ТРУДНАЯ РАБОТА…
.. пехота, пехота, пехота.
Слова из полузабытой песни, наверное, могут служить своеобразным эпиграфом всей жизни С. И. Черняка. Стрелки, пулеметчики, автоматчики, мотострелки, а в общем – пехота. С ней прошел он все бои и войны от безусого солдатика до орденоносного генерала, сроднился с ней навсегда. Всегда и всюду была сплошная трудная работа.
В уме не укладывается, как он мог достичь таких высот! Сельский мальчуган в 13 лет остался круглым сиротой, на попечении старшей сестры. Жили впроголодь, да и при родителях дорога была каждая крошка хлеба: попробуй накорми-одень 10 детей. Поэтому с малолетства узнал Степа, что значит за плугом ходить, когда тот вырывается из неокрепших ручонок, скот пасти, косить чахлую траву. Нанимался в батраки к помещику в соседней деревне. Зимой учился в школке, усердно выводил на серых клочках бумаги буквы и цифры, водил натруженным пальцем по строчкам книжки- читанки. Учитель, сочувственно глядя на худого долговязого паренька, вздыхал: «Тебе бы, хлопче, хотя бы в Борисове учиться. Схватываешь быстро. Глядишь, и в люди бы выбился из этой тьмы-голотьбы беспросветной. Да кто пособит сиротинушке…».
Степану и самому хотелось продолжить учебу в гимназии какой, там, может, и дальше. Но в кармане – ни гроша, а братья-сестры тоже еле концы с концами сводят. А тут еще и война разразилась, мужиков из деревни забрили, и его срок подпирает. Так и батрачил до января 1917 года, до призывного возраста.
Восемнадцати лет от роду, с тощей, из домотканой холстины торбочкой на плече прибыл он аж в город Воронеж, в запасной полк. Там усвоил первые азы солдатской науки: выучился метко стрелять, колоть штыком, бежать в атаку с винтовкой наперевес. И уже в мае его навыки пригодились в боях на Юго-Западном фронте. Его отвагу и бесстрашие, смекалистость отмечали командиры, переводя ефрейтором в пулеметную команду.
А тут вслед за Февральской грянула Октябрьская революция. Один из ее главных лозунгов о наделе крестьян землей особенно пришелся по душе недавнему хлебопашцу в чужих владениях. Закрадывалась мысль поскорее вернуться в родные края и заняться исконным селянским ремеслом на своем наделе, которым испокон веков занимались его предки.
Но судьба распорядилась по иному. Закружила, завертела она молодого солдата в крутом водовороте событий.
Вот как о них писал Степан Иванович: « С 1918 года добровольно перешел в красногвардейский отряд. В мае месяце отряд был влит в регулярную Красную Армию ( 10 Минская дивизия, 72 полк ), которая воевала на Западном фронте в борьбе с белополяками, в то время я был командиром отделения, затем взвода. В конце 1919 года как лучшего командира взвода меня направили учиться на курсы красных командиров в гор. Москве. В 1920 году (конце) окончил курсы и получил звание Красного командира. В августе 1920 года, будучи на курсах, был принят в ряды ВКП/б/. В январе 1921 года был назначен помощником командира роты при Высшем институте политсостава в гор. Ленинграде. С мая 1921 года был назначен начальником пулеметной команды во 2-ой Башкирский полк. 2-ую Башкирскую бригаду, с которой участвовал в боях в подавлении грузинских меньшевиков. В ноябре 1922 года был направлен на учебу в школу Красных командиров в гор. Ленинграде. В конце 1924 года окончил школу с оценкой первой категории и выбрал себе город Жиздра, где с 1924 года по 1932 служил в 111 стр. полку 37 Новочеркасской стрелковой дивизии в должностях врид. комроты, командиром- единоначальником пулеметной роты, командиром батальона стрелкового. За время службы в этом полку 2 раза выбирался в состав партийного бюро полка. В 1928-29 годах был на курсах «Выстрел», как пулеметчик по 3 месяца ежегодно. В 1930 году был на стажировке в авиачасти…».
Как видим, Степан Иванович учился непрерывно, продвигался по служебной лестнице не минуя ни одной ее ступеньки. Природный ум и крестьянская хватка, настойчивость и упорство помогали ему быстро осваивать премудрости военной науки, творчески воплощать полученные знания в практику на всех участках командирской работы. Перед командировкой в объятую пламенем гражданской войны Испанию, командовал полком в 1-й Пролетарской стрелковой дивизии. А после возвращения с опытом современной войны возглавил 3-ий стрелковый корпус в Кутаиси. На базе которого в начале Великой Отечественной сформировалась 46-я армия. В ее задачу входила подготовка новых боеспособных соединений с отправкой на фронт. Командующий генерал-лейтенант С. И. Черняк с нею справился.
Но тыловое положение его, бойца, закаленного в сражениях четырех войн не устраивало. Он просился в горнило новых боев. И 13 декабря 1941 года Степан Иванович назначается командующим Приморской армией в Севастополь, когда вражеские орды ворвались уже на окраины города. В тяжелых оборонительных сражениях войска вместе с моряками-черноморцами дрались героически, сдерживая значительно превосходящие силы немцев.
А 8 февраля С. И. Черняк, еще генерал-лейтенант, принял 44-ую армию, которая оставила Феодосию. Под его командованием были проведены несколько наступательных операций, но, к сожалению, успеха они не имели. И не только из-за слабой оснащенности войск, но и бездарного вмешательства в оперативное командование некоторых прикомандированных, типа зловещего Льва Мехлиса.
В «крайних» оказался и Черняк. Незаслуженно, под горячую руку, ради устрашения других.
Жестокое испытание, не каждому дано выдержать его. Однако Степаном Ивановичем двигало не чувство обиды, не горечь разочарования в справедливости, чувство долга, преданности Отчизне в годину неимоверных испытаний. И он просится туда, где решается судьба ее, в Сталинград или Северный Кавказ. А попадает на Калининский фронт заместителем командующего 5-м гвардейским стрелковым корпусом.
Затем командиром ряда дивизий освобождает родную Белоруссию, Польшу. При штурме Берлина вновь отличилась его ордена Красного Знамени 41-я стрелковая, удостоенная еще и ордена Кутузова 2-й степени. Такую же награду получил и ее командир гвардии генерал-майор Черняк.
После Великой Победы Степан Иванович назначается начальником управления боевой и физической подготовки Группы Советских Оккупационных Войск в Германии, затем военным комиссаром в Калинин и Краснодар.
Участник пяти войн: Первой мировой, Гражданской, испанской, финской, Великой Отечественной, прослужив верой и правдой 45 лет в Советской Армии Степан Иванович Черняк в 1958 году ушел в отставку.
Жил с семьей в Краснодаре. Его всегда тянуло в родные края, он нередко наведывался в Черневичи к родственникам. Тихо, скромно. Бродил знакомыми с детства стежками, сидел в глубокой задумчивости под ветвистой березой на крутом берегу Березины, вглядывался в широкие заречные дали… Ему очень хотелось перебраться в Минск. Не успел. В 1976 году Степана Ивановича, отважного сына, самородка земли белорусской не стало.
Он достоин того, чтобы о нем знали потомки, помнили, чтили как Героя и человека, на примере его жизни учились любви и верности долгу, присяге, Отечеству.
Правда, в Борисове до сих пор даже улица не названа в честь первого в районе Героя Советского Союза, гвардии генерала Степана Ивановича Черняка…
Николай Шлома,
журналист, заслуженный деятель культуры Республики Беларусь.
