Человек бегущей воды: на смерть поэта Игоря Шкляревского

Из социальных сетей узнала – 8 сентября умер поэт Игорь Шкляревский. Белорус по рождению.

Из энциклопедии «Родился 25 июня 1938 года в местечке Белыничи Могилёвской области». Но видимо, его самого мало, что связывало с малой родиной.

Созвонилась с библиотекой в Белыничах, но никаких новых сведений, сотрудница повторила мне известные официальные данные. Если бы Игорь Шкляревский навещал Белыничи, сохранилась бы информация. Может могилы родителей, к ним возвращаются взрослые дети…

Ребенком Игорь оказался в эвакуации на Урале. Задаюсь вопросом – с матерью? Не ясно. Всю войну он провел в детском доме, потом снова – Белыничи. В 1946 году родился младший брат Олег, и снова несколько лет жизни в детском доме. Сам вспоминал – в голодные годы там лучше кормили.

Отец после войны редактировал белыничскую газету «Калектыўная праца», потом работал учителем истории, тяжело заболел. В городке три школы, средняя школа №2 построена сразу после войны в 1946 году, может там учился будущий поэт?

Не всегда воспоминания сторонних людей и поэтическая память совпадают.

Станислав Куняев отмечал: «Игорь тянулся ко мне, словно отрок, обделённый в своё время родительской заботой, как мальчик, испытавший немало унижений во время детдомовского отрочества, как хрупкий человек, которому всю жизнь не хватало дружеской заботы и мужской поддержки».

Но у самого поэта беспечно срывается в стихотворении.

Под лампочкой без абажура
отец и мать и младший брат
картошку весело едят,
привыкнув бедствовать не хмуро.

Война осталась далеко, все родные рядом, жизнь только начинается. Он еще не знает, что связь с детством никогда не разорвется, прошлое будет питать его одиночество живительными воспоминаниями.

В предисловии к одной из своих книг И. Шкляревский написал: «У каждого поэта есть свое, почти физическое ощущение времени. Для меня это — река, резкая свежесть бегущей воды, чувство виноватой благодарности уходящему, убегающему, пропадающему за горизонтом. В детстве я часами неподвижно сидел возле реки, провожая ее глазами, слушая ее и радостно ее не понимая, но преклоняясь перед ней, как перед великой тайной, вечным источником жизни».

Закончил школу в 1955 году, учился в Могилёвском педагогическом институте, но до диплома не дошел, вышел какой-то конфликт. Молодые годы с 1956 вплоть до поступления в 1960 в Литературный институт «…работал литейщиком, разнорабочим, матросом торгового флота, был боксером. Все это отразилось в его стихах, живых и энергичных. «Фортуна» – первая книга Игоря Шкляревского, издаваемая в Москве». (Из книги «Фортуна» (М.Советский писатель, 1968). Поэт дружил художником Борисом Заборовым. Проиллюстрировал эту книгу выдающийся мастер, до эмиграции в Париж жил в Минске, потом всемирно известный художник Борис Заборов.

Да, поэт не жил в Беларуси, москвич, но в его поэзии такой сильный отзвук родины, белорусской географии, городов, деревень, названий рек…

Могилевский старинный вокзал,
сколько раз ты мне душу пронзал,
черным дымом меня обнимали
баянами вдаль провожал!

Или:

В Пропойске — май!
Коза жует афишу.
Луга и поймы девственно чисты.
Совсем не жаль того, что не увижу.
Мне жаль того, что не увидишь ты.

Книгу стихов «Ожерелье сушёных грибов. Стихи, поэмы, эссе» прочитала в 2018 году (минское издание «Библиотека журнала «ДЗЕЯСЛОЎ» 250 экз.). Решила по горячим следам написать короткий отзыв, но не закончила. Сегодня решила дописать тот отзыв.

Один из старейших критиков России Валентин Курбатов (1939-2021) в предисловии к книге написал: «…Всегда, с первой книги, с первого послушного слова он предпочтёт своё единичное, Божье, где всё впервые и всё один раз – эти грибы, каждый со своим лицом, эти тучи и счастье оставить дом и путешествовать, чтобы наглядеться на

Птичью над скучной ольхой,
Или Случью бродить над обрывом,
Или Исчлочью, Ипутью, Друтью,
Витью, Убиртью, Утью, –

насладиться этим соловьиным щёлком воды, которая заворожила в детстве и не отпускает всю жизнь».

Современный российский златоуст Валентин Курбатов был равен поэту и ровно с ним дышал, не уступал в прозорливости и тонкости восприятия мира, вглядывался в него глазами Игоря Шкляревского. «И бедным авторам предисловий к его книгам оставалось только метаться, выискивая лучшее из самоопределений поэта, описавшего эту сокровищницу благодарно открывшейся жизни…»

На обороте обложки книги «Ожерелье сушёных грибов» стихи ЖАЛОБА СЧАСТЬЯ.

Руки болять! Ноги болять!
Клевер скосили. Жито поспело.
Жито собрали. Сад убирать.
Глянешь, а греча уже покраснела.
Гречу убрали. Лён колотить.
Лён посушили. Сено возить.
Сено сметали. Бульбу копать.
Бульбу вскопали. Хряка смолить.
Клюкву мочить. ДрОвы пилить.
Ульи снимать. Сад утеплять.
Руки болять! Ноги болять!

Стихи написаны на русском языке, но в фонетическом строе слышится белорусское «болять», «бульба», «ДрОвы», и как хорошо в одном стихотворении сочетаются два языка. Никакой «войны» и противоречий.

Был матросом торгового флота – это Дальний Восток. В те же годы работал в Приморском крае в районной газете «Ленинский путь» в Анучино. С 1960 года обосновался в Москве, окончил Литературный институт, в творческом багаже около тридцати книг.

Поэта много издавали, о его творчестве писали знаковые литературоведы и критики: Дмитрий Лихачёв, Валентин Курбатов, Станислав Куняев, Владимир Бондаренко, Сергей Алиханов. Сборники «Воля» (1972), «Ревность» (1974), «По-холоданье» (1975) были замечены поэтами Б.Слуцким и А.Межировым (Слуцкий Б. Лодка, плывущая далеко // Знамя. 1963. №3; Межиров Л. Предчувствие соразмерности // Литературная газета. 1974. 20.11.).

Хвалят – стыдно,
не хвалят – обидно.
Я живу одиноко, светло.
Летом – жарко,
а осенью жалко,
что весёлое лето прошло.

В тех книгах зазвучали стихи о послевоенном детстве, друзьях, отцовском доме.

Когда-то Игорь Шкляревский взялся за перевод памятника литературы Древней Руси ХII века «Слово о полку Игореве» и замечательно перевел, переложение датируется 1980 годом. По признанию поэта, «Слово» долго его не отпускало, он возвращался в своих размышлениях к первоисточнику, думал об исторических героях, князе Игоре, князе-оборотне Всеславе Полоцком, «тёмных местах» и о неразгаданных сакральных тайнах поэмы. Представлял географию тех давних событий, в топонимике искал белорусские корни, одних только рек неизвестный автор перечислил двадцать три! В тексте реальные, а не символические названия гидронимики рек: Западная Двина, Сула, Рось, Волга, Дон, Донец, Каяла, Канина, Стугна, Дунай…

Одну главу так и назвал «Белорусская география «Слова о полку», в ней он задается вопросом «Автор «Слова…» – белорус? Имя его – Ходына, по звуку – белорусское… Белорусские корни «Слова о полку». Однажды я сказал об этом Дмитрию Сергеевичу Лихачёву.

– Историк Соловьев считал, что автор «Слова…», родом из этих мест, – ответил Лихачёв, – из Полоцкого или Туровского княжества».

Результатом изысканий поэта стала книга «Читаю «Слово о полку…». Решила снова перечитать тонкую книжицу объёмом в 80 страниц, в ней короткие лирические эссе «Половцы», «Вражда», «Потерянная рукопись», «Поражение», «Что сближает века?», «Темное место», «Дыя»… (Учебное издание. Книга для учащихся), Москва «Просвещение», тираж 230 т. экз.!) Вышла на закате советского строя в 1991 году.

В городской библиотеке Гродно поинтересовалась, когда последний раз брали учебную книгу – оказалось в 2001 году! У меня давно возраст не учащейся, но разрыв почти в двадцать лет меня сразил, целое поколение не прочитало книгу. И прочтут ли, не знаю. Древняя рукопись хранит многие тайны.

Поэтические строки Игоря Шкляревского, человека одинокого, сложного, с лицом аскета и хорошей улыбкой, светлы и чисты, как холодные струи родников, малых речек и больших рек, озер его родной Беларуси. Человек бегущей  воды. Он даже рожден под знаком стихии воды 25 июня.

Поэт Игорь Шкляревский – человек страдающей и деятельной души. Поэт доказал свое искреннее движение души, когда за книгу стихов «Слушаю небо и землю» был удостоен Государственной премии СССР (1987). Денежную часть премии он потратил на высадку лесов в районах Белоруссии, пострадавших от Чернобыльской катастрофы.

Белорус – он изумительно владел русским языком. Ювелирно тонко отбирал самые точные слова, в его поэтической коллекции они играли, словно цветные драгоценные камни, вот голубой, серебристый, синий, перламутровый, золотистый, травяной…

Я все еще живу, храня
звучанье чистой русской речи,
и на прощанье у меня
назначены с грядущим встречи…

Многое не сказала, да и можно ли в коротком отзыве охватить столь огромное творческое наследие поэта! Все эти дни не отпускали его стихи, и сердце мое благодарно отзывалось, вздрагивая от печали. Нам, России и Беларуси, читать и читать книги Игоря Шкляревского, постигая и созерцая в нашем стремительно изменяющемся мире его ароматный, живой язык природы, звенящий шмелями, стрекозами, поющими птицами и молчаливыми рыбами.

Ирина Шатырёнок