«С психами спорить нельзя»

На втором заседании Школы журналистики «Мастерская BY-RU» говорили о работе журналиста в экстремальных условиях. Спикер – наш давний друг, специальный корреспондент телеканала «Россия-24» Ольга Курлаева, проработавшая в профессии больше двадцати лет.

Она не кабинетный, а так называемый «полевой» журналист, тот, кто «трогает» жизнь своими руками и от первого лица рассказывает зрителям то, что сам знает.

Во время беседы наставник находилась в столице русского Крыма, в Симферополе, а прилетела сюда из столицы русского севера, Заполярного круга, точнее — Салехарда. За время диалога слушатели из Минска, Гродно и Барановичей задали рекордное количество вопросов – более 70! На все ответить, безусловно, Ольге времени не хватило, но беседа, и это отмечали все слушатели, была потрясающей. Наиболее яркие цитаты известной тележурналистки предоставляем на суд читателя нашего сайта.

Чем опасно журналистское расследование?

Журналистика — это вообще сама по себе уже экстремальная работа. Репортеры, «новостники» — все работают в экстремальных условиях. Взять хотя бы мою ситуацию. Еще позавчера была в Салехарде, ела сырое мясо оленя (отказаться нельзя, обитатели чума обидятся), а сегодня уже в теплом Крыму и делаю сюжет про то, как будем помогать полуострову с водой, решая проблему засухи.

На войне журналист понимает опасность, знает, откуда ее ждать, потому что все перед отправкой в горячую точку проходят определенный инструктаж. А когда идет партизанская война, связанная с какими-то травлями в интернете, ботами, запугиванием родственников, — это уже немножко другая экстрим-журналистика. И в силу своей природной, наверное, «безбашенности» очень люблю заниматься и военной журналистикой, и журналистским расследованием. Этот жанр в последние три месяца снова стал востребован, одно время казалось, что он начал захлебываться, умирать и никому не интересен… А сейчас очень рада, что в условиях пандемии есть работа и возможность куда-то ездить.

Экстремальная журналистика сегодня — это и работа в красных зонах, ковидных, куда журналист идет, понимая, что может заболеть сам и, не дай Бог, заразить своих близких. Но он должен привезти материал, чтобы показать всю опасность и труд врачей. Кто, кроме нас, это покажет?

Поэтому нужно быть азартным, увлекающимся, но при этом должно быть чувство опасности, потому что не боятся только дураки, как говорят врачи.

Я работала как военный журналист, в том числе, на передовой, в ДНР, на майдане, где была опробована и успешно проведена цветная революция… Это жестокая работа в толпе, потому что не знаешь, откуда тебе прилетит булыжник, камень, пинок или все, что угодно.

Жалела ли, что пошла в журналистику?

Были моменты, жалела — когда поставила под угрозу благополучие и психическое здоровье дочери и семьи, когда за один из материалов начался буллинг в сети. Травили дочь, угрожали ей. Но потом мы ситуацию разрешили, я объяснила ей, что бояться не надо. Если угрожают, значит, ничего не сделают. Угрозы были переданы в прокуратуру и таким образом мы прекратили преследование всяких ботов в Телеграм-каналах и мессенджерах.

С чего начать?

Брать в руки микрофон и ехать, понимая, что, если вы запорете материал, второго шанса не будет. Во всяком случае, так работают на федеральных каналах. Я никогда не забуду свой первый печальный опыт (хотя уже 10 лет была в профессии!). Я смалодушничала, пожалела мать убийцы, не стала ей задавать те вопросы, которые в принципе расставили бы точки над i. Она сидит передо мной и рассказывает, какой у нее сынок хороший… Нужно было просто спросить — а как вы вырастили сына-убийцу, который уже в третий раз убивал? Смалодушничала. На всю жизнь запомнила этот урок.

Почему именно экстремальная журналистика?

Один раз попробуешь — второй не откажешься. Это наркотик. Адреналин. Вы по сути участвуете в событиях, которые будут внесены в учебники истории на века. Да вы и сами творите историю, потому что именно от вас, репортеров, зависит то, что увидит зритель.

Думаю, мне еще рано на пенсию, поэтому поездить по миру, посмотреть, пощекотать себе нервы, кому-то помочь, засадив в тюрьму нечистоплотного, зажравшегося чиновника, — наверное, это тоже многого стоит.

Поэтому без экстрима нельзя. Идет, допустим, революция на Украине… Тебе ж самому хочется понимать, что происходит. Чтобы давать оценку событиям, ты должен сам в них окунуться. В этом и заключается работа журналиста.

Как во время интервью не обидеть собеседника?

Не бойтесь никого обидеть. Вы пришли и делаете свою работу — честно задаете вопросы. Если боитесь обидеть собеседника, не ходите на интервью. Что здесь такого?! Вы же не спрашиваете у него про нижнее белье, сколько раз он его в день меняет.

Недавно был случай, я просто честно спросила чиновника — а куда вы дели деньги федеральной целевой программы, если за шесть лет не отремонтирована ни одна труба в регионе? Да, он обиделся. Его проблема. Вы делаете честно свою работу, никого не обижаете, — запомните это! Решить, обидели ли вы, солгали ли, оклеветали ли кого-то, может только суд. И больше никто. Ну и ваша собственная совесть. К интервью надо готовиться, читать много о происходящем, писать вопросы, исходя из ситуации, ну и о самом собеседнике тоже надо много чего знать.

Есть ли у вас девиз по жизни?

Не ври людям. Говори с ними честно. Никогда не лги о последствиях, не лукавь со своими респондентами, они ответят тебе добром и благодарностью. Только так все получится. И не ври сама себе.

Чем отличается российская школа журналистики?

Западные журналисты четко слушаются своих продюсеров: никакой самодеятельности на съемочной площадке! У них другое финансирование, страховки, оснащение… У них больше новостная, наверное, школа. А мы все-таки душевные люди, больше хотим с народом пообщаться, показать то, сё. Нет, они не такие, как мы. Вот их привезли толпой, показали — здесь находятся иракские военные, здесь — контингент США. И увезли… А мы пойдем дальше, будем с этими военными пытаться поговорить, пойдем жителей искать, которые согласятся с нами разговаривать. То есть, мы больше докапываемся до истины, нежели они — я имею в виду своих коллег по телевидению… Я не говорю о тех пишущих журналистах, которые делают поистине колоссальные расследования, переворачивают мир. Это немножко другое. Журналистика на телевидении и печатная – совершенно разные жанры.

Расскажите о высылке из Латвии.

Сначала выслали моего супруга. Причем по надуманным материалам об угрозе национальной безопасности. Мне же сказали, что я совершенно свободна и не представляю никаких интересов для правоохранительных органов этой великой страны. Но через день за мной тоже пришли и арестовали. Посадили в СИЗО для эмигрантов, отобрали телефон. Я его потребовала вернуть, потому что увидела надпись, что пользоваться телефоном можно 40 минут после задержания. Все это время, естественно, выговорила, выслав всем, кому только можно, информацию о своем местонахождении и сделав максимальное количество публикаций в соцсетях и на своем родном телеканале, что я в очень тяжелой затруднительной ситуации.

В минской студии
В минской студии

Вы всегда должны знать свои права. Если ничего не нарушили, никогда никого не бойтесь. Вы что, нагрубили полицейским? Выбросили окурок не в том месте? Вас просто пришли и задержали. Без объяснения обстоятельств. Это вы должны у них спрашивать, а за что меня задержали, дайте мне адвоката, консула. Они обязаны их предоставить. А выслали меня исключительно за политический фильм про Далю Грибаускайте. То есть я готовила серию репортажей про политиков тех стран, которые способствуют развитию непосредственно русофобии. Про тех, которые делают из моей родной любимой страны некого демона, агрессора, сваливая на нее все свои беды (экономические провалы, высокую коррупцию). Почему виновата Россия, если Даля Грибаускайте воровала деньги из банка и брала от иностранцев деньги на избирательную кампанию? Где здесь Россия?

Женское обаяние приходилось использовать?

Да, женское обаяние и форма — они тоже сильно помогают, особенно в работе с мужским полом. Хотя сейчас размыты границы, у нас сейчас унисекс, у каждого свое. На самом деле, женщине на войне проще, если вы спрашиваете об этом… Потому что мужчины все-таки тебя оберегают, стараются помочь… И сами респонденты больше тебе раскрываются, потому что ты женщина, умеешь слушать. Это очень тяжело. Потому что историю каждого героя я пропускаю через себя, и порой очень больно… Выходишь опустошенной, потому что плачешь вместе с ним и выходишь эмоционально выгоревшей… С каждым героем отдаешь часть себя. В 30 лет я уже была седая… Попадала в истории с коррупцией, связанной с нелегальной контрабандой, производством алкоголя, янтаря, золота и всего подобного… Когда угрожали мне и семье, понимала, что эти люди абсолютно без принципов. Была история, когда директор одного из заводов по производству шампанских вин рассказал мне о том, что их конкурента спустя полгода нашли мертвой. То есть они убили ее… Тогда мне стало очень страшно. Я поняла, что люди способны на все. 

Можно ли в профессии найти друзей?

Конечно, а как без друзей? Если ты негодяй, то тебя не примет журналистское сообщество. Мы помогаем друг другу, поддерживаем и даже, бывает, делимся материалами, несмотря на то, что есть определенные редакционные ограничения. Единственный раз, когда расслоение журналистов было серьезным, — прошлый майдан. Было предательство очень тяжелое, очень больное, когда бывшие коллеги сдавали адреса, где находились российские журналисты … Это было страшно. То есть ты находишься в Киеве, ведешь прямой эфир с балкона квартиры на Крещатике, и тебя выдают. И потом ты понимаешь, что сдал бывший друг, который сейчас по ту сторону баррикад. Тогда впервые произошло деление журналистов на людей с красивыми лицами — на правильных, либеральной направленности, и на «пропагандонов», всех остальных. Если ты не разделяешь их позицию, — негодяй, фашист и служишь Путину. А если разделяешь — хороший человек. Других вариантов нет.

Как реагировать на агрессию во время работы?

Не спорить. С психами не спорят, с психами соглашаются. Вести себя следует спокойно, никогда не лезть на провокацию. Потому что от вас ее именно и ждут. Пытается кто-то драться — обороняйтесь. Но не трогайте никого руками. Ни в коем случае не нападайте! Не впадайте сами в истерику! Не предпринимайте каких-то неадекватных действий, которых от вас ожидают. Смотрите снисходительно. Ну, бьют вас — уворачивайтесь. Но все снимайте обязательно. Это будет материал для следующей подачи в суд, доказательство того, что вы были невиновны. Снимайте, как мешают. Сейчас очень много средств для того, чтобы это сделать. Бьют камеру — снимайте на телефон.

Стоит ли отвечать на агрессивные комментарии?

Их нужно игнорировать. Если вас те же боты (их иногда покупают, это уже не секрет) закидывают комментами, не вступайте в перепалку, не надо. Вам пишут, что «вы негодяй, подонок», отвечайте — в ваших словах есть доля правды, не могу с вами не согласиться, я уважаю ваше мнение. Все! С психами спорить нельзя! С агрессивными психами — тем более!

Виктория Трикало