Белорусы в советское время, как и остальные этнокультурные группы, населявшие СССР, представляли собой часть советского социума. Более того, белорусы имели достаточно близкое к русским самосознание, зачастую определяя себя как собственно русских. Поэтому большинство процессов, происходящих в Советском Союзе, влияло на средне-статистического жителя Минска или Гродно примерно так же, как и на жителя Москвы или Воронежа. Носители националистических белорусских идей существовали, но были маргинальны и не имели никакого влияния на массы.
Стереотипы, бытовавшие в СССР, в полной мере разделялись и жителями Белоруссии. Это касается и отношения к диссидентскому движению, к информации о репрессивной политике советской власти в период правления Сталина, к тем людям, которые эту информацию делали достоянием общественности. То есть Александр Солженицын в своих различных ипостасях — как историческая личность, фронтовик, писатель, заключенный ГУЛАГа, диссидент, лауреат Нобелевской премии, эмигрант — воспринимался в Белоруссии примерно так же, как и на остальной части Советского Союза.
Однако после начала «перестройки» в союзных республиках начали проявляться локальные национализмы. Они ориентировались на критику действий советского руководства в отношении союзных республик, начинали формировать националистические идеи вплоть до призывов к сепаратизму. Для таких локальных национализмов был необходим поиск союзников, если не постоянных, то хотя бы ситуативных. Также локальным национализмам хотелось найти статусных лиц, разделявших их взгляды. Поскольку националистические идеи в позднем СССР относительно массово разделялись лишь в республиках Прибалтики и отчасти на отдельных перифериях некоторых других союзных республик (например, на Западной Украине), то националистические лозунги оказались изначально неэффективны. Более эффективным способом борьбы оказались не призывы к независимости, а критика советской власти.
В этом контексте локальными национализмами стали востребованы тексты советских диссидентов и эмигрантов. Причем, эти тексты были частично известны и ра-нее, например, распространяясь в самиздате, а их авторы уже имели определенный кредит доверия среди читающей публики, представлявшей их в качестве борцов с советским режимом. К категории подобных борцов был отнесен и Александр Солженицын. Интересно, что в советское время был опубликован лишь позже запрещенный «Один день Ивана Денисовича», остальные произведения, посвященные «лагерной» проблема-тике («Архипелаг ГУЛАГ», «В круге первом» или «Олень и шалашовка»), публиковались на Западе, а в СССР ходили только в самиздате. Стоит предположить, что не все были знакомы с этими произведениями, поскольку вряд ли каждый мог получить нелегальное произведение. Скорее, о содержании самиздатовских текстов Солженицына знали, но не все их читали. Доступность они получили лишь в 1989-1990 годах. Таким образом, Солженицын в глазах локальных националистов становится одним из значимых крити-ков советского режима. Его произведения показывают темную сторону советской власти, что можно было использовать в политической борьбе. Но в 1990 году для локальных украинского и белорусского национализмов Солженицын предстал в иной ипостаси, как фигура неудобная.
В 1990 году Солженицын написал эссе «Как нам обустроить Россию». Эссе было напечатано одновременно в «Комсомольской правде» и «Литературной газете» в виде брошюры в газете [25]. В эссе Солженицын рассуждал о предполагаемом будущем устройстве России, считая, что распад СССР наступит достаточно скоро. По мнению писателя, союзные республики должны будут отделиться от России, а если они будут медлить, тогда Россия должна отделиться от них сама. Россия стоит перед выбором: «между Империей, губящей прежде всего нас самих, — и духовным и телесным спасением нашего же народа», поскольку Империя «размозжает нас, и высасывает, и ускоряет нашу гибель», а у русских нет сил ни на окраины, ни на Империю. Освобождение от окраин (то есть союзных республик) даст России возможность «для драгоценного внутренне-го развития» [25, с. 3]. Но отпасть, по мнению Солженицына, должны были двенадцать республик из пятнадцати, а Россия, Белоруссия и Украина, «то, что можно назвать Русь, как называли издавна (слово “русский” веками обнимало малороссов, великороссов и белорусов), или — Россия (название с XVIII века)», должны были составить новое обра-зование, которое предлагалось назвать Российский Союз, и в котором нужно «утвердить плодотворную содружность наций, и цельность каждой в ней культуры, и сохранность каждого в ней языка» [25, с. 2]. То есть борец с советской властью вдруг оказался для белорусских и украинских националистов русским великодержавником, говорящим о единстве великорусов, малорусов и белорусов.
Солженицын пишет, что он сам «едва не на половину украинец, и в ранние годы рос при звуках украинской речи. А в скорбной Белоруссии я провёл большую часть своих фронтовых лет и до пронзительности полюбил её печальную скудость и её кроткий народ». Это дает писателю право обращаться к украинцам и белорусам «не извне, а как свой». Далее Солженицын объясняет, что «народ наш и разделялся на три ветви лишь по грозной беде монгольского нашествия да польской колонизации», то есть разделение, по мнению Солженицына, обусловлено внешним фактором, а не формированием объективных отличий внутри ранее единого народа. Особой критике писатель подвергает украинские исторические мифы, конструирующие национальную древность. Существование «особого украинского народа с особым не-русским языком» «чуть не с IX века» он определяет как «придуманную невдавне фальшь», видя общее происхождение «из драгоценного Киева» и одних и тех же великих князей, правивших Русью, «и такое же единство в служении митрополитов». Также Солженицын пишет, что «народ Киевской Руси и создал Московское государство». Похожий тезис существует и у украинских националистов. Правда, они утверждают, что Московскую Русь создали этнические украинцы. Солженицын же пишет о едином народе, задействованном в этом процессе.
Следующая фраза вступает в конфликт не только с украинской, но и с белорусской исторической мифологией: «В Литве и Польше белорусы и малороссы сознавали себя русскими и боролись против ополяченья и окатоличенья. Возврат этих земель в Россию был всеми тогда осознаваем как Воссоединение». В белорусской исторической мифологии Литва и иногда Польша (Первая Речь Посполитая) воспринимаются как собственные, белорусские государства. Также агрессивно относятся потребители белорусских исто-рических мифов к утверждению, что «белорусы и малороссы сознавали себя русскими». Белорусский национализм видит в белорусах одну из древнейших наций Европы [7, с. 3]. В своих размышлениях о том, как обустроить Россию, Солженицын большее внимание обращает именно на украинскую, а не на белорусскую проблематику. Он опасается желания украинских националистов «по живому отрубить Украину», но подчеркивает, что они покушаются и на те земли, «где сроду старой Украины не было». В этот перечень попадают Новороссия, Крым, Донбасс. Также Солженицын упоминает о претензиях украинских националистов на земли «чуть не до Каспийского моря». В свете событий, произошедших на Украине в 2014 году, перечень достаточно интересен.
Писатель не желает государственного размежевания России, Украины и Белорус-сии и обращается с призывом: «Братья! Не надо этого жестокого раздела! — это помрачение коммунистических лет. Мы вместе перестрадали советское время, вместе попали в этот котлован — вместе и выберемся».
Выступая за развитие украинской и белорусской культуры на территории всех трех славянских республик (о русской культуре он не говорит), Солженицын тем не менее предостерегает от насильственной русификации и украинизации, но не вспоминает о белорусизации. Уделяя намного более внимания украинским сюжетам, чем белорусским, писатель подчеркивает: «Все сказанное полностью относится и к Белоруссии, кроме того, что там не распаляли безоглядного сепаратизма». Таким образом, белорусская ситуация, по мнению Солженицына, отличается от украинской в основном отсутствием явно выраженного «безоглядного сепаратизма».
Солженицын так и не определил, являются ли русские, белорусы и украинцы в конце ХХ века народом, распавшимся на три ветви, или тремя пусть и братскими, но от-дельными народами. В отношении прошлого он указывает на разделение под давлением внешних обстоятельств, но закончилось ли это разделение или продолжается, из текста непонятно. Хотя указание на украинскую и белорусскую культуру и присутствует, но нет четкого представления о том, насколько эти культуры самодостаточны и могут ли считаться культурами отдельных народов. Более четко, хотя и не абсолютно определенно, о белорусах и украинцах Солженицын высказывается в другом своем эссе «“Русский вопрос” к концу ХХ века»: «…под дланью Державы лишали мы их культурно-духовного развития в их традиции, хотели “отменить” вряд ли уже отменяемое наше различие, возникшее между XIII и XVII веками» [24].
Интересно, что утверждения о попытке перековать белорусов и украинцев в великорусов бытуют в среде украинских и белорусских националистов, части российских либералов, а также представителей советского взгляда на этно-национальные процессы. Таким образом, Солженицын невольно начинает использовать риторику своих идеологических оппонентов. Следует сказать, что до революции белорусы и малоросы, которых также начали называть украинцами, наряду с великорусами воспринимались как части русского народа. Попытки распространить среди них великорусские культурные модели были, но вряд ли это можно признать инициативой государства. Запрет публикации учебной или религиозной литературы на наречиях (а именно так определялись в то время украинская и белорусская речь) не говорит о желании «отменить» отличия. Ведь литература распространялась не на великорусском наречии, а на русском языке, с точки зрения науки того времени, являвшимся общим литературным для всех трех народностей.
Это легко проверяется на основе анализа школьных учебников. Свою страну изучают в курсе отечественной истории, другие страны — в курсе всемирной истории. В белорусских школах Великое княжество Литовское и Первая Речь Посполитая изучается в курсе истории Белоруссии, Древняя Русь, Российская империя и СССР — в курсе всемирной истории [ подробнее см . 9].
Еще один интересный пассаж в отношении украинцев и белорусов в эссе «Как нам обустроить Россию» посвящен аварии на Чернобыльской атомной станции. Солженицын пишет: «… поклониться Белоруссии и Украине мы должны за чернобыльское бедовище, учиненное карьеристами и дураками советской системы,- и исправлять его, чем сможем». Мы, видимо, русские, должны поклониться белорусам и украинцам за проблему, созданную советскими «карьеристами и дураками». По логике Солженицына получается, что «мы» (Россия? русские?) ответственны за катастрофу. Употребление местоимения «мы» говорит о том, что и сам писатель сопричастен с этим. Но Солженицын в данном случае следует очень простой логике — ЧАЭС находится на территории Украины недалеко от Белоруссии. Естественно, что обе республики пострадали от аварии. Но от Солженицына почему-то ускользнул тот факт, что недалеко от атомной станции находятся и российские области. А если смотреть статистику, то «площадь земель, где плотность загрязнения оставила более 37 кБк/м2 (это тот уровень, выше которого проживание на данной территории пред-ставляет опасность) на европейской части России составляет 60 тыс. км2, на территории Украины — 38 тыс. км2, а Белоруссии — 46 тыс. км2» [8]. Таким образом, от чернобыльской аварии больше всех пострадала территория РСФСР, которую писатель почему-то не упоминает и поклониться России «за чернобыльское бедовище» не предлагает.
Естественно, что взгляды известного писателя, лауреата Нобелевской премии на украинский и белорусский вопросы не остались без внимания украинских и белорусских националистов или лиц, солидаризирующихся с ними. Для них как для борцов не только с русскостью, но и с советскостью Солженицын был ситуативным союзником — критиком сталинского и, шире, советского режима. «Гулаговская» проза Солженицына давала возможность использовать ее не только как литературный образчик того положения вещей, о котором долгое время было не принято говорить вслух, но и для создания образа «людоедского» режима, нацеленного на уничтожение людей. Для многих жителей позднего СССР и постсоветского пространства, в том числе и для белорусских и украинских националистов, русский и советский зачастую были синонимами. Поэтому борьба с советским наследием легко превращалась в борьбу с русским влиянием и наоборот. Или одна борьба органично дополняла другую. В качестве яркого примера можно привести снос в Одессе в рамках декоммунизации памятника великому князю Константину Константиновичу, являющемуся внуком Николая I и умершему в 1915 году. То есть Константин Константинович не имел к коммунистам никакого отношения, но попал под действие закона о декоммунизации [17]. В Белоруссии данная риторика присутствует слабее, чем на Украине, но все же присутствует. Сам Солженицын выступал против подобных обобщений, заявляя, что «отождествление “советского” с “русским”, против которого я столь часто выступал еще в 1970-е годы, не изжито и сегодня — ни на Западе, ни в странах бывшего соцлагеря, ни в бывших республиках СССР» [26]. Таким образом, Солженицына в данном случае использовали для критики России в целом.
Вообще большинство упоминаний о Солженицыне в белорусской публицистике связано с его «лагерной» прозой. Эти упоминания существуют и как признание художественных достоинств текстов нобелевского лауреата, и как элемент политизированного дискурса, когда всю историю советского периода пытаются свести к сталинским репрессиям. Солженицын выступает неким экспертом, непререкаемым авторитетом в тех вопро-сах, которые касаются ГУЛАГа. В белорусском Бобруйске в 2014 году было запланировано открытие музея репрессированных. Инициатор создания музея, объясняя его значимость, обратилась к цитате из Солженицына: «Молча о пороке, мы сеем его, и он еще многократно взойдет в будущем» [5].
Иногда упоминания нобелевского лауреата имеют оригинальный контекст. В 2014 году в Белоруссии цитата из Солженицына была использована в качестве положительной оценки деятельности белорусского президента Александра Лукашенко. Лидер крупнейшей пропрезидентской организации «Белая Русь» напомнил слова писателя о том, что «именно молодая демократия нуждается в сильной власти» [19].
И все же чаще всего Солженицына рассматривали именно как автора «Одного дня Ивана Денисовича» и «Архипелага ГУЛАГа», как человека, вызвавшего своими произведениями шок у читающей публики и получившего ореол пророка [13]. Белорусские авторы, если и вспоминают о том, «Как нам обустроить Россию», то чаще вскользь, не акцентируя внимания на содержании. Или же подчеркивая, что в данном случае они с Солженицыным не согласны. Например, белорусский журналист Александр Класковский откликнулся на смерть Солженицына статьей, которую закончил словами: «. личности вроде Солженицына, дерзающие выходить на безнадежный, казалось бы, бой, как Давид против Голиафа, — это великая редкость. Перед такими остается лишь низко склонить голову. Хотя по части великодержавности, конечно, Солженицын с позиций белорусской независимости был абсолютно не прав. Но это уже другая история» [10].
Встречаются и нелогичные представления о Солженицыне. Так, два журналиста на белорусском сайте «Радио Свобода» утверждают, что «хотя писатель получил всемирную славу за разоблачение советской системы тюрем и лагерей ГУЛАГ и был заядлым анти-коммунистом, Солженицын горячо приветствовал Путина во власти и хвалил его за будто бы возрождение национального достоинства России» [11]. Такое противопоставление антисталиниста и сторонника Путина говорит о том, что журналисты мыслят стереотипами, будто бы путинская Россия является продолжением сталинской, поэтому антисталинист просто обязан быть антипутинцем. На самом деле при Владимире Путине ореол советскости немного померк, был сделан упор на отдаленное прошлое — введение Дня народно-го единства с привязкой к несоветской дате, перезахоронение в России праха известных белых эмигрантов, наконец, декорирование мавзолея Ленина во время торжеств 9 Мая, чтобы большевистская усыпальница не была видна посетителям Красной площади.
Эссе «Как нам обустроить Россию» для белорусских националистически ориентированных интеллектуалов провело какую-то границу между прежним Солженицыным и Сол-женицыным новым. Солженицын их «неожиданно разочаровал» [14]. Это хорошо прослеживается в публикациях на сайте белорусской редакции «Радио Свобода». Именно «Радио Свобода» откликнулось на смерть Солженицына многочисленными интервью с различными белорусскими деятелями, поэтому там собрано большое количество мнений. В принципе, белорусские интеллектуалы сами объясняют причины такого разочарования. Солженицын из-за границы и в самиздате был неким идеалом. А идеал всегда оторван от реальности, у идеала нет изъянов. И каждый антисоветчик мыслил идеального Солженицына по-своему. Вернувшийся Солженицын оказался не идеалом, а живым человеком со своими взглядами, которые выходили за рамки критики сталинизма. Солженицын размышлял о будущем, пытался посмотреть в прошлое и не только в ХХ век, высказывал свое мнение по поводу текущей политической ситуации, поддерживал тех политиков, которых считал нужным поддерживать. И этот живой Солженицын разочаровал белорусских националистически ориентированных интеллигентов, так как не соответствовал их представлениям о Солженицыне-идеале, так как «его шовинистические заявления, его приязнь к Путину, его резкая критика тех, кто хотел видеть Россию свободной» не устраивала какую-то часть его бывших почитателей. Возвращение Солженицына в Россию стало, по сути, «фактически прощанием с Солженицыным как с идеалом». От писателя не услышали того, чего ожидали услышать. Тем не менее «в истории Солженицын останется человеком, который надавил на рычаг и серьезно поспособствовал развалу коммунистической системы» [22].
Философ Алесь Антипенко заявил, что Солженицын был «большим подспорьем» для тех, кто в советское время имел антисоветские взгляды, но после появления «Как нам обустроить Россию» для Антипенко Солженицын стал «обычным русским империалистом», в котором крепли имперские и монархические позиции. Белорусский философ считает такую ситуацию противоречием. Также противоречие видится ему в том, что Солженицын «отказывает белорусам и украинцам в праве на самооправдание» [21]. Хотя самоопределение для украинцев и белорусов Солженицын не отрицал, он прямо писал про это в «Как нам обустроить Россию», принимая даже их отделение, если оно будет массовым желанием, а не желанием небольшой группы националистов. Да и реальное самоопределение белорусов больше бы разочаровало белорусского философа, чем русского писателя. Единственный советский референдум о сохранении СССР, состоявшийся 17 марта 1991 года, давал четкое представление о том, как хотят самоопределиться белорусы: «За сохранение обновленного Союза ССР высказалось 82,7 процента принявших участие в голосовании. Число граждан, ответивших на референдуме «нет», составило 16,1 процента. 1,2 процента бюллетеней признано недействительными. Результаты голосования в Бело-русской ССР свидетельствуют, что абсолютное большинство граждан, участвовавших в референдуме, высказалось за сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности» [18].
Белорусский писатель Геннадий Буравкин, говоря о Солженицыне, повторяет при-мерно те же мысли. Будучи убежденным, что в гибели сталинизма заслуга Солженицына огромная, Буравкин видит противоречивость в публицистике нобелевского лауреата: «Для нас, белорусов, видно было, что личность Солженицына неординарная, но, мне кажется, не слишком зная историю Белоруссии, не слишком понимая душу нашу белорусскую, он исходил из таких российских, близких к имперским, позиций. Нас немного удивляло, что такая личность как Солженицын, так думает или считает нужным так говорить» [2]. Вряд ли Солженицын знал историю Белоруссии глубоко, но знал ли ее глубоко Буравкин? Не ту версию, которую продвигали национальные романтики, где белорусские национальные государства существовали уже в древности или любое польское восстание против России рассматривалось как белорусское, а реальную историю, в которой белорусская идентичность — очень молодое явление, где повстанцы, прячущиеся в белорусских лесах в 1863 году от русских отрядов, не белорусы, а поляки, где Сталин и его коллеги, невзирая на нежелание местного населения, передают смежные территории РСФСР в состав БССР. Тем не менее Буравкин подчеркивает, что Солженицын мыслил самостоятельно, не боялся говорить на равных с властями и поднял общество на новый уровень гражданского сознания [2].
Владимир Некляев — поэт и оппозиционный политик — воспринимает «великодержавные» заявления Солженицына по-другому. Не отрицая того, что Солженицын «русский патриот, государственник, даже великодержавник — как Пушкин или Достоевский», Некляев утверждает, что государственность Солженицына «не накрывала пространство соседних стран так, чтобы от них ничего не осталось. Его великая Россия не исключала существование Белоруссии, Украины или Казахстана, не проглатывала» [3]. Пожалуй, это единственное мнение белорусского националистически ориентированного интеллектуала, который великодержавность Солженицына сравнивает с великодержавностью Пушкина и Достоевского, да еще и утверждает, что эта великодержавность не слишком угрожает соседям.
Также допускает возможность Солженицына быть имперцем и монархистом по на-туре и Левон Барщевский. Этого у Солженицына не изменить, поэтому, не разделяя его взгляды, Барщевский допускает их наличие, что компенсируется значительным влиянием нобелевского лауреата «на формирование прослойки критической интеллигенции советского времени» [1].
И другие белорусские интеллектуалы указывают на то, что «Солженицын настолько велик, что к нему, кажется, подходят разные определения», в том числе и «русский националист и шовинист». Но одновременно этот шовинист является автором, «книги которого населены любовно выписанными литовцами и украинцами, евреями и белорусами, эстонцами и казахами» [12]. Здесь проходит еще одна граница, о которой не говорят, а всего лишь обозначают, — Солженицын шовинист и великодержавник в отношении политических систем, в отношении идей или идеологий, но он не настроен шовинистически в отношении представителей разных этносов. Один из белорусов, попавших в лагере в бригаду Солженицына, вспоминал о нем: «Всегда вежливый <.> к нам на “вы”, по отчеству» [6].
Кинорежиссер и одновременно белорусский оппозиционер Юрий Хощеватский уверен, что Солженицын «стал в последние годы [имеются в виду последние годы его жизни — А.Г.] базисом для новой волны русского шовинизма», хотя ранее он «сделал для нас многое» — «раскрыл нам глаза». Именно за прошлые заслуги Солженицына Хощеватский признает его великим человеком [20].
Пожалуй, ближе всего к пониманию того, что имперскость и великодержавность Солженицына — не предательство диссидентских идей, а вполне органичное явление, по-дошел Василий Авраменко, который написал, что после крушения коммунизма «из-под антикоммунистической мантии великого диссидента вылезла фигура <.> банального “великорусского националиста”. Причем, в версии не конца XX, а середины XIX в.». Насколько Солженицын как «великорусский националист» был банален — вопрос другой, но Авраменко уловил то, что с советской идеологией могут бороться не только прозападные либералы, но и сторонники имперских идей «России, которую мы потеряли». Учитывая это, можно с уверенностью говорить, что Солженицын не совершал идеологического дрейфа от диссидентства к русскому национализму, он критиковал коммунизм с точки зрения русского националиста образца середины XIX века, а когда коммунизм практически потерял влияние на просторах Отечества, у Солженицына наступил следующий этап борьбы — раз-мышление над тем, «Как нам обустроить Россию». И в этом отношении Авраменко прав -Солженицын никогда «не был ни политическим флюгером, ни литературным конъюнктурщиком». «Признание очередного “переиздания” российской империи — вот итог борьбы с тоталитаризмом Александра Солженицына», — пишет Авраменко. И, пожалуй, здесь он тоже прав. Солженицын поддержал усиление России при Путине добровольно, что дало Авраменко повод заявить о практически полном отсутствии диссидентов в России, а те, кто таковыми являлся, получали ярлыки «цветных революционеров» и т.п. Как пример такого навешивания ярлыков Авраменко приводит ситуацию с уроженкой Белоруссии Ва-лерией Новодворской, которая «все чаще представляется как эксцентричный персонаж батлеечного телешоу, а не живой человек, который сохранил совесть и может высказать непричесанную правду» [4]. Хотя вряд ли Новодворская говорила «непричесанную правду», скорее, она транслировала свое субъективное и часто далекое от реальности видение ситуации, которое совпадало с видением белорусского национализма, поэтому в глазах последнего оценивалось как правда.
В 2010 году главная белорусская газета «СБ — Беларусь сегодня» попросила российских и белорусских интеллектуалов поразмышлять над солженицынским эссе «Как нам обустроить Россию». Белорусский историк и философ Борис Лепешко оценил эссе как «замечательный литературный, публицистический памятник нашим иллюзиям. И главным образом иллюзии о том, что Россию вообще кому бы то ни было дано обустроить». Указывая на то, что Солженицын описывал «наши представления о должном», Лепешко напоминает, что эти представления — всего лишь утопия, реальность всегда другая. Но, по мнению Лепешко, «великая Россия была и останется великой вне зависимости от того, что думают о ней теоретики, реформисты, все желающие ее каким-то образом обустроить». То есть
Россия не подчиняется теориям и реформам, у нее какой-то собственный путь. В общем, «умом Россию не понять».
Писатель Леонид Дайнеко говорит менее конкретно, но вывод делает такой же, правда, уже без указания о величии: «Точно так же Россия останется Россией, какие бы обустраиватели не приходили к ней. История запомнит и не забудет никого. Ни Петра Великого с топором, ни Владимира Ленина с маузером, ни Александра Солженицына с писательским пером».
Литературовед Петр Васюченко оказался более категоричен. Признавая величие Солженицына, «вместе с тем при масштабности и глобальности этого таланта» Васюченко был удивлен появлением «Как нам обустроить Россию». Литературовед не понял, почему обустройство России «предлагается проводить совместно с обустройством государств, которые размещаются рядом с ней. С обустройством жизни ее соседей, в том числе моего государства [то есть Белоруссии — А.Г.], причем даже не спросив согласия у его жителей на такое переобустройство» [16]. Во-первых, Солженицын попросту предлагал проект, а не спрашивал разрешения у людей этот проект предложить, у россиян он тоже разрешения не спрашивал. Во-вторых, Васюченко, как и подавляющее большинство белорусских интеллектуалов, отчасти попадает в ловушку модернизации истории. В период выхода «Как нам обустроить Россию» еще существовал СССР, куда входила и Белоруссия, поэтому Солженицын предлагал обустраивать общее государство. И хотя к моменту выхода солженицынского эссе была принята декларация о государственном суверенитете БССР, но до официального распада СССР в конце 1991 года ее можно считать формальностью. Да и референдум о сохранении СССР, проведенный после принятия декларации о белорусском суверенитете, четко показал отношение к ней массы простого народа — более 80 % белорусов высказались за СССР.
Таким образом, Солженицын для подавляющего большинства простых белорусов и части интеллектуального сообщества является писателем, нобелевским лауреатом, фронтовиком, репрессированным, диссидентом, русским патриотом, но никак не велико-державником или носителем опасности для Белоруссии. Для простых белорусов начала XXI века Солженицын — человек, говоривший правду о советских репрессиях. Помимо того, причиной положительных оценок было еще то, что Солженицын являлся фронтовиком, мыслителем и русофилом [23]. Его в основном помнят только как писателя, автора «Архипелага ГУЛАГа» и «Одного дня Ивана Денисовича». То есть фигура Солженицына для большинства видится более-менее цельной. Это можно проследить по многочисленным упоминаниям Солженицына в публицистике, в опросах на улицах белорусских городов, в частных разговорах, так или иначе Солженицына затрагивающих. Ссылки на публикации давать нет смысла, так как их легко можно найти в белорусском сегменте Интернета. Их достаточно.
Для националистически ориентированных интеллектуалов и поддерживающей их небольшой части белорусского общества Солженицын является не такой уж однозначной личностью. Скорее, его представляют инструментально. Если надо вспомнить о сталинских репрессиях или любом другом негативе советской эпохи, Солженицын — нобелевский лауреат, борец с системой и пророк. Если надо упомянуть «русскую угрозу», Солженицын — великодержавник, путинист и имперец. Кстати, имперец оригинальный, выступавший против удержания Россией окраин, считавший, что империя «размозжает нас, и высасывает, и ускоряет нашу гибель» [25, с. 2]. Третья ипостась Солженицына — это сошествие с пьедестала — дрейф от борца с режимом к великорусскому шовинисту. Вот эта последняя ипостась наиболее интересна своей неоднозначностью. Один из последовательных белорусских радикальных националистов Зенон Позьняк назвал Солженицына «фигурой противоречивой, типовым примером русского интеллигента» [15]. Если он и на самом деле является типовым русским интеллигентом, то и его жизненный путь будет для русской интеллигенции типовым, путь от «Архипелага ГУЛАГа» до «Как нам обустроить Россию».
Но есть заметный пласт белорусских националистически ориентированных интеллектуалов, для которых Солженицын фигура великая, но русская, поэтому, преклоняясь перед его «гулаговскими» произведениями, эти интеллектуалы не отказывают писателю в праве иметь неприемлемые для них самих мысли о белорусах или украинцах.
Солженицын выступает как очень значимая фигура для белорусских националистически ориентированных лиц, которые пришли в белорусскую идею еще в конце XX века. Его произведения из самиздата или транслировавшиеся на «Голосе Америки» перевернули мировоззрение некоторых людей. Поэтому, каковы бы ни оказались пути Солженицына позже, как бы он ни поддерживал возрождение России, что автоматически вызывает страх у большинства белорусских националистически ориентированных интеллектуалов, писатель останется для части из них непререкаемым авторитетом, начавшим разрушение советской империи. В общем, в белорусской националистически ориентированной среде «Архипелаг ГУЛАГ» одержал победу над «Как нам обустроить Россию».
ведущий научный сотрудник Национального исследовательского институтамировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова РАНканд. ист. наук, доцент (Москва, Россия)
Тетради по консерватизму №1, 2019.
Литература
1. Аксак В. Салжаніцын — манархіст па натуры, і гэта яго права [Электронный ресурс] // Радыё Свабода. 2008. 4 жнівень. 17:23 / Режим доступа: https:// www.svaboda.org/a/1188322.html (дата обращения: 13.02.2019).
2. Аксак В. У гібелі сталінізму заслуга Салжаніцына агромністая [Электронный ресурс] // Радыё Свабода. 2008. 4 жнівень. 17:04 / Режим доступа: https:// www.svaboda.org/a/1188317.html (дата обращения: 13.02.2019).
3. АксакВ.У. Някляеу: «Рэха голасу Салжаніцына адгукнецца дабром» [Электронный ресурс] // Радыё Свабода. 2008. 4 жнівень. 19:54 / Режим доступа: https://www.svaboda.org/a/1188381.html (дата обращения: 13.02.2019).
4. Аураменка В. Ад дысыдэнта да імпэрыяліста: Аляксандар Салжаніцын і яго шлях [Электронный ресурс] // ARCHE. 2008. № 9 (72) / Режим доступа: http://krytyka.by/by/page/works/ese-tvory/31 (дата обращения: 15.02.2019).
5. В Бобруйске запланировано открытие Музея репрессированных сталинским режимом [Электронный ресурс] // Навіны.Ьу. 2014.15 мая / Режим доступа: https://naviny.by/rubrics/ society/2014/05/15/ic_news_116_436144 (дата обращения: 15.02.2019).
6. Вязень Пазняк: Салжаніцын уратавау мяне ад сваволля брыгадзіра [Электронный ресурс] // Еурарадыё. 2008. 4 августа / Режим доступа: https:// euroradio.fm/vyazen-paznyak-salzhanicyn-uratavau-myane-ad-svavollya-brygadzira (дата обращения: 15.02.2019).
7. Гістарычны шлях беларускай нацыі і дзяржавы. Мінск: Медисонт, 2006. 438 с.
8. Говорова А., Ивашко С. Вышел радиоактивный атлас России и Белоруссии [Электронный ресурс] // INFOX.ru. 2010. 21 апреля / Режим доступа: https:// www.infox.ru/news/84/science/universe/46927-vysel-radioaktivnyj-atlas-rossii-i-belorussii (дата обращения: 22.02.2019).
9. Гронский А.Д. Методы национализации белорусской истории // Русский сборник: исследования по истории России / ред.-сост. О.Р. Айрапетов,М. Йованович, М.А. Колеров, Б. Меннинг, П. Чейсти. Т. XII. М.: Издательский дом «Регнум», 2012. С. 345367.
10. Класковский А. Гипертекст. Капкан несвободы [Электронный ресурс] // Навіны.Ьу. 2008.5 августа / Режим доступа: https://naviny.by/rubrics/ opinion/2008/08/05/ic_articles_410_158328 (дата обращения: 15.02.2019).
11. Колсан Р., Цюпін Б. Пуцін ідзе шляхам Салжаніцына? [Электронный ресурс] // Радыё Свабода. 2014.5 верасень 11:01 / Режим доступа: https://www. svaboda.org/a/26568009.html (дата обращения: 13.02.2019).
12. Лукашук А. Паштоука з Кавэндышу [Электронный ресурс] // Радыё Свабода 2008. 4 жнівень. 17:16 / Режим доступа: https://www.svaboda.org/a/1188320. html (дата обращения: 13.02.2019).
13. Львов А. Смерть Александра Солженицына: конец эпохи [Электронный ресурс] // Навіны.Ьу. 2008.4 августа / Режим доступа: https://naviny.by/rubrics/ abroad/2008/08/04/ic_articles_118_158305 (дата обращения: 15.02.2019).
14. Маральныя аутарытэты: у беларусау і у суседзяу, раней і сёньня [Электронный ресурс] // Радыё Свабода. 2001. 18 сакавік. 15:00 / Режим доступа: https://www.svaboda.Org/a/24867007.html (дата обращения: 13.02.2019).
15. Навумчык С. Ня стала Аляксандра Салжаніцына [Электронный ресурс] // Радыё Свабода. 2008.4 жнівень. 10:03 / Режим доступа: https://www. svaboda.org/a/1188234.html (дата обращения: 13.02.2019).
16. Обустройство по Солженицыну [Электронный ресурс] // СБ-Беларусь сегодня. 2010. 25 сентября / Режим доступа: https://www.sb.by/articles/ obustroystvo-po-solzhenitsynu.html (дата обращения: 22.02.2019).
17. Павлюк А. В Одессе снесли памятник Романову и списали на декоммунизацию [Электронный ресурс] // Replyua.net. 2015. 2 декабря / Режим доступа: https:// replyua.net/news/18711-v-odesse-snesli-pamyatnik-romanovu-i-spisali-na-dekommunizaciyu.html (дата обращения: 14.02.2019).
18. Постановление Президиума Верховного Совета Республики Беларусь от 3 апреля 1991 года № 711-XII «О результатах голосования на референдуме СССР 17 марта 1991 года в Республике Беларусь по вопросу о сохранении Союза Советских Социалистических Республик» // Левоневский Валерий Станиславович [Электронный ресурс] / Режим доступа: http://pravo.levonevsky.org/bazaby/ org460/master/text1449.htm (дата обращения: 22.02.2019).
19. Радьков считает, что без Лукашенко в Беларуси могла бы быть война [Электронный ресурс] // Навіны.Ьу. 2014. 15 ноября / Режим доступа: https://naviny.by/rubrics/politic/2014/11/15/ic_ news_112_448928 (дата обращения: 15.02.2019).
20. Раманоускі М. Салжаніцын быу вялікім выпрабаваньнем для грамадзтва [Электронный ресурс] // Радыё Свабода. 2008. 4 жнівень. 15:58 / Режим доступа: https://www.svaboda.org/a/1188296. html (дата обращения: 13.02.2019).
21. Раманоускі М. Салжаніцын прапанавау вялікую супярэчнасьць [Электронный ресурс] // Радыё Свабода. 2008. 4 жнівень. 15:33 / Режим доступа: https://www.svaboda.org/a/1188290.html (дата обращения: 13.02.2019).
22. Лукашук Аляксандар. Салжаніцын паміж ГУЛАГамі Пуціным [Электронный ресурс] // Радыё Свабода. 2018. 9 сьнежань. 00:01 / Режим доступа: https:// www.svaboda.org/a/29643880.html (дата обращения: 13.02.2019).
23. «Салжаніцын першым сказау прауду пра савецкі лад» [Электронный ресурс] // Радыё Свабода. 2008. 4 жнівень. 20:24 / Режим доступа: https:// www.svaboda.org/a/1188390.html (дата обращения: 13.02.2019).
24. Солженицын А.И. «Русский вопрос» к концу ХХ века [Электронный ресурс] // Александр Исаевич Солженицын / Режим доступа: https://web.archive. org/web/20140809163955/http://www.solzhenicyn. ru/modules/myarticles/article_storyid_299.html (дата обращения: 13.02.2019).
25. Солженицын А.И. Как нам обустроить Россию. Посильные соображения // Комсомольская правда: Специальный выпуск: Брошюра в газете. 1990.18 сентября. 16 с.
26. Умер великий русский писатель Александр Солженицын [Электронный ресурс] // Комсомольская правда. Беларусь. 2008.4 августа // Режим доступа: https://www.kp.by/ daily/24140.5/358659/ (дата обращения: 22.02.2019).
