Дома сдаются?

Темпы строительства жилья в нашей стране более чем внушительные. Казалось бы, растущие словно на дрожжах высотки и государственная стратегия по планомерному удешевлению квадратных метров должны вызывать у будущих новоселов только положительные эмоции. Но так бывает не всегда. Почему трещат стены и проседают плиты перекрытий? Что можно противопоставить браку?

Колонны преткновения

Недавно в центре скандала оказался довольно «свежий» дом на столичной улице Широкой. К многоэтажке стянулись службы газа, МЧС, ГАИ и МВД. Сюда же подъехала и карета скорой помощи. Здание обнесли сигнальной лентой, а всех жильцов попросили захватить документы и покинуть квартиры…

У этой истории, как водится, есть предыстория. Заселившиеся в новый дом люди скоро стали замечать, что стены ведут себя неподобающе. На них время от времени появлялись трещины. Особенно страдали жители средней секции дома. В районную администрацию летели обращения. Там создавались комиссии. Был разработан проект усиления несущих конструкций. Но они покрылись трещинами. Одна колонна вообще лопнула, а заключенная в бетон арматура — каждый прут толщиной с руку взрослого человека — изогнулась. После этого уже всем стало предельно ясно: дом не выдерживает собственного веса и медленно, но неуклонно разрушается.

Самая проблемная колонна была экстренно усилена металлическими подпорками. Сотрудники Следственного комитета начали разбирательство. Жильцы вернулись в свои квартиры и стали более чутко спать по ночам, а днем фиксировать все новые деформации. Специалисты напичкали подвальные помещения электронным оборудованием, позволяющим контролировать малейшие подвижки конструкций в реальном времени. Все замерли в ожидании. Что будет дальше?

Напряжение растет не только в бетоне

В сводках мировых новостей то и дело мелькают сюжеты один другого страшнее. Где-то обрушился подъезд. Где-то здание сложилось целиком. Но это, казалось бы, не про нас, где-то далеко и вообще неправда. Однако и с жилфондом нашей страны не все, оказывается, гладко. Причем речь идет не о послевоенных постройках, которые возводились в качестве времянок, а о самых что ни на есть новостройках по самым передовым технологиям и проектам.

В 2013 году в Гродно на фасаде девяти­этажного здания появились большие трещины от фундамента до крыши. Складывалось ощущение, что торец многоэтажки никак не связан с другими стенами и вот-вот «отклеится». Официальная причина — усадка дома. Трещину после разработки проекта по усилению заделали.

В 2016 году всполошились гомельчане — члены товарищества собственников «Крепость». Дело в том, что их «крепость» проявила слабость спустя всего десять лет после постройки. Потолок, пол, стены квартир начали покрываться трещинами. Окна и двери перекосило в деформированных проемах, облицовка в жилье, на лестничных клетках, в тамбурах, подвалах и на фасадах отлетала на глазах. Экспертиза показала, что дом поставлен на недостаточно плотный грунт, оттого и «тонет». Вдобавок были нарушения и при строительстве. В результате конструкции, призванные эффективно сопротивляться просадкам, с поставленной проектировщиком задачей не справились. «Крепость» все же устояла, но потребовала колоссальных затрат на усиление фундамента и капитальный ремонт.

А год назад пятилетний жилой дом буквально разошелся по швам уже в Бресте. У жильцов в квартирах устанавливали металлические подпорки, на трещины ставили маяки и проводили прочие процедуры. В результате многие из собственников новеньких «квадратов» решили съехать с квартир от греха подальше. Неудивительно: приговор экспертов — четвертый, предпоследний, уровень опасности. Был разработан и воплощен в жизнь проект по усилению проблемных простенков: оконные проемы заключались в металлические бандажи из уголков, по трещинам монтировали спиралевидные связи и так далее. Вроде бы метод хороший, но продлится ли эффект на весь срок службы дома, который, к слову, рассчитан на десятилетия?

Быстро и дешево — не значит качественно

В целом наша система контроля за строительством многоэтажных жилых домов считается одной из самых прогрессивных на постсоветском пространстве. Просто «ревизоры» из разных инстанций обладают ограниченными полномочиями. Например, в процессе авторского надзора можно проконтролировать соблюдение предусмотренных технологий и качества материалов. Автор проекта, например, может потребовать документы, подтверждающие марку бетона. Но где гарантия, что бетон на самом деле соответствует заявленной в паспорте прочности? У технадзора же, защищающего интересы заказчика строительства, полномочий уже больше. Там могут проверить накладные на тот же бетон, узнать, с какого завода он поставлен, чтобы в случае чего предъявлять претензии. Но, как говорят специалисты, бывают случаи, когда с растворобетонного узла материал отправлялся надлежащего качества. Далее проверка «на входе» подтверждала, что бетон доехал на площадку без потери марки. А через несколько лет выясняется, что колонна из него просто ­сыплется. Но почему случается брак? За ответом я обратился к директору Института жилища им. Атаева — ведущей научно-исследовательской и проектной организации Министерства архитектуры и строительства (НИПТИС) — Владимиру Чику.

— Владимир Михайлович, какими нормативными актами регламентируется сфера строительства в нашей стране?

— Основной закон — «О градостроительстве». Однако, помимо него, есть также Технический регламент безопасности, в котором прописаны принципы проектирования жилых домов.

— Есть ли пресловутый человеческий фактор?

— Мы часто выезжаем на обследование проблемных объектов и давно заметили любопытный факт: как бы ни ругали наши панельки — и холодные они, и шумные, и неудобные, — но как раз с ними ЧП практически никогда не бывает. А вот с монолитными проблемы возникают нередко. Мы не ведем особой статистики, но навскидку могу сказать — примерно с каждым десятым…

— Считается, что белорусские строители высоко котируются даже за рубежом. Золотые руки у них, говорят.

— Самая распространенная причина строительного брака вовсе не в руках отдельных работников. Все организации стремятся выполнить работы, как в том старом анекдоте: «Быстро, дешево, качественно. Выберите два любых пункта». Подавляющее большинство выбирает быстроту и экономию. И из-за этого страдает качество. Для примера — всеми любимый бетон. Общеизвестная истина: он набирает прочность за 28 дней. Но никто не может позволить себе ждать месяц, пока залитое перекрытие затвердеет. Ставят ­страховочные стойки, опалубку сразу на несколько этажей, льют бетон без перерыва.

Несколько раз проверяли объекты, на которых за месяц умудрялись возводить по 4 этажа… И еще один бич нашей отрасли — смена подрядчика. Передача функций от одной организации к другой — дело ­трудоемкое, ответственное и более чем рискованное. Все нюансы нужно согласовать и отразить документально. Объект сперва законсервировать, потом расконсервировать. Между этими этапами — промежуточные обследования… Цепочка легко рвется на любом из многочисленных звеньев. На той же улице Широкой подобная «смена на переправе» проводилась раза четыре. Возможно, это одна из причин, почему дом затрещал.

— Владимир Михайлович, вы упоминали процент монолитных домов с браком — каждый десятый.

— Каждый десятый — проблемный. Но это не значит, что он опасен для проживания. Просто нуждается в усилении. Где-то слабые места укрепили уголками, где-то железобетонными обоймами, тяжами. Иное дело, что можно было бы изначально обойтись без усиления, которое, кстати, зачастую дороже, чем изначальная экономия. Пример, как говорится, из практики. В 2000-х наша организация «вела» дом в столичном микрорайоне Малиновка. Выехали на авторский надзор и увидели, что налицо прогибы перекрытий существенно больше допустимых. Мы приняли крайне болезненное решение «срубить» целый этаж и возвести его заново. Расчеты показали, что это дешевле, чем впоследствии «городить» усиление.

Если «тянут» цемент, придется стягивать здание

В последние годы руководство страны не раз поднимало вопрос о том, что мы теряем наиболее опытных и профессиональных строителей. Налицо — отток кадров, лучших переманивают за рубеж, прельщая высокими зарплатами и прочими благами. То и дело возникают вопросы об уровне доходов отечественных специалистов в сфере строительства. С одной стороны, им повышают зарплаты, с другой — многие строители ностальгируют по канувшим в Лету золотым временам, занимая принципиальную позицию: «Лучше на диване лежать, чем за копейки работать». Вопрос оплаты труда, конечно, важный, но не самый главный. Речь идет о технологической дисциплине. Геннадий Малашук, директор Научно-производственного унитарного предприятия «Стройреконструкция» Белорусского общественного объединения архитекторов и деятелей строительных наук, рассказал, что его пригласили в родильный дом РНПЦ «Мать и дитя», где произошла авария — треснул простенок. Обследование показало, что в кладке был использован цемент, в который нельзя добавлять широко применявшуюся противоморозную добавку — раствор поваренной соли. В результате неправильной химической реакции бетон превратился в сыпучий песок: «Сделали страховочный каркас, разобрали стены, поставили подпорки, переложили кладку. Здание до сих пор стоит и не шелохнется».

В Уручье на радость жителям и гостям столицы красуется архитектурный ансамбль — видные издалека «рога» двух жилых столбиков. Проблема была в том, что проект — экспериментальный. Центральное ядро жесткости, включающее лестничные марши, лифтовые шахты и квартиры, выполнялось в тяжелом бетоне. А наружные стены лились более легким керамзитобетоном. Никто не подумал о том, что в единой опалубке разделить материалы с разными плотностями нереально — тяжелый обязательно вытеснит легкий наверх. Хотели как лучше. А по факту при отрицательных температурах здание начинало «раскрываться» сверху. Специалисты «Стройреконструкции» провели экспертизу. Столбики отделались сравнительно легко — проблему решило основательное утепление верхних этажей.

Одному из минских зданий повезло меньше, вспоминает Геннадий Малашук. Симптомы «болезни» были схожие — «расширение» верхней части здания. А вот «лечение» оказалось более радикальным. Через квартиры пропустили так называемые тяжи — тросы из преднапряженной арматуры. Они стягивают дом.

Геннадий Малашук философствует: «Со времен Вавилонской башни качество работ зависело в первую очередь от чести и совести подрядчика, а затем уже — от качества материалов». Директор унитарного предприятия связывает нынешнюю расхлябанность строителей с потерей квалификации. Вспоминает о существовавших раньше трестах, где каменщики занимались только кладкой, бетонщики — бетоном, а плотники спали и видели исключительно опалубку. Ныне стало больше многостаночников, а это ни в одной сфере к добру не приводит.

Второй негативный фактор — вахтовые методы работы. Простыми словами, это когда подрядчики колесят по селам и набирают крепких мужиков на стройку. «Что им скажут, то и делают. Принеси-подай, — емко характеризует настроения в среднестатистической бригаде собеседник. — Вахта закончилась, подсобники разъехались. А следующие не знают и знать не хотят, что творили предыдущие. Кстати, логично по мотивам ЧП на Широкой  проинспектировать объекты, на которых до этого работал непосредственно подрядчик. Если он допустил брак здесь, кто поручится, что это не система?»

Очередная история на злобу дня. В дном из колхозов строили ферму. Прибыли миксеры с бетоном, рабочие начали лить перекрытие, не обращая внимания на то, что до них не успели довязать арматуру. Нарушение технологии чудом вскрылось по случайно сделанным фотографиям, и перекрытие было разбито. В противном случае итог был бы один — обрушение.

Помогать должны не только стены

Современные технологии позволяют творить чудеса. В том числе и по спасению даже самого безнадежного с технической точки зрения жилого дома. Однако в этом случае очень важно, чтобы заинтересованные ведомства работали в тандеме. Пока что, признают специалисты, с этим проблемы. В частности, есть законодательные пробелы при передаче надзорных функций. Проектировщик со своей работой проходит экспертизу и получает заключение. Госстройнадзор контролирует непосредственно процесс строительства сооружения. Но вот они подписывают акт о завершении работ, объект вводится в эксплуатацию и передается на баланс ЖЭСу. А дальше — свободное плавание и никакого надзора за эксплуатацией. Так быть не должно.

В свою очередь, Геннадий Малашук также видит недоработки в сотрудничестве жильцов и эксплуатирующих организаций, а также местных властей, когда владельцы квартир в проблемных зданиях по всей стране часто сталкиваются с чрезмерно долгой процедурой оформления и дальнейшего решения их бед.

Пример — все тот же дом на Широкой. Вроде бы все было грамотно. О треснувшей колонне сразу узнали в ЖКХ. Был объявлен тендер. Найдены специалисты для обследования здания. По его результатам материалы были переданы в проектную организацию. Там разработали документацию. Объявили тендер на выполнение реконструкции и усиления высотки. Вроде бы все действовали оперативно. Но по факту процедура растянулась на полтора года. И ситуация лишь усугубилась. Может быть, пора объединяться? К этому призывают и напуганные, разочарованные, негодующие и возмущенные жители аварийного дома: «Нужно собираться всем вместе и выяснять, кто виноват и что делать. Нарушение технологии при заливке несущих колонн — не ошибка одного, допустим, шабашника-строителя. Не мог один монолитчик допустить брак, чтобы этого не увидели остальные. А это как минимум десяток его коллег. Нужно, чтобы причастные понесли заслуженное наказание, а мы спали спокойно».

ДОСЛОВНО

Юрий Дорогокупец, председатель Постоянной комиссии по жилищной политике и строительству Палаты представителей Национального собрания:

— К сожалению, тому, что общее качество строительства у нас с каждым годом не улучшается, несмотря на появление новых технологий и материалов, удивляться не приходится. Ведь в этой сфере как нигде по-прежнему многое зависит от человеческого фактора, от самих работников. С одной стороны, важную роль играет наш менталитет, с которым так сложно отойти от старых стереотипов: два мешка штукатурки на стены, один — на сторону… И так сойдет? Нет, не сойдет. Нужно бороться за железную дисциплину в производственном процессе. Как? Наладить жесткий контроль за строительством на всех этапах. От фундамента до отделки. Пока же различные акты приемок подписываются в кабинетах, об этом речи не идет. Во-вторых, степень наказания должна быть пропорциональной степени нарушения. Например, во времена СССР брак в строительстве приравнивался к вредительству со всеми вытекающими последствиями — огромными штрафами, лишением бонусов, уголовным преследованием и реальными тюремными сроками. Что сегодня? Честно говоря, часто наказание больше похоже на поглаживание. Дома принадлежат застройщикам, они застрахованы. Проще возместить ущерб, а на брак прикрыть глаза. Исключение — когда гибнут или калечатся люди, вот здесь уже провинившиеся получают по максимуму. Но это не совсем правильно. Только если человек будет осознавать, что в случае некачественно выполненной работы ему в любом случае придется возмещать расходы на переделки из собственного кармана, он надолго лишится работы, утратит репутацию и обзаведется несмываемым пятном в трудовой биографии, он начнет думать.

Однако вместе с тем хорошие строители должны получать достойные зарплаты. Классический метод кнута и пряника, но метод справедливый. Пока что в этом плане есть перекос (и речь идет в общем о рынке труда): за провинности быстро следуют санкции, а вот блестяще выполненную работу не всегда замечают.

Растворный узел проблем

7 декабря 1988 года в окрестностях армянского Спитака произошло сильнейшее землетрясение, полностью разрушившее город и унесшее жизни как минимум 25 тысяч человек. На место трагедии со всего Советского Союза съезжались специалисты в области экспертизы строительных объектов. Были там и представители нашего НИПТИС им. Атаева. Они вспоминают, что своими глазами увидели — во многих случаях в кладке разрушенных до основания домов практически отсутствует цемент. Куда он «ушел» — навсегда останется на совести местных строителей, но за одно эксперты ручаются: будь дома построены с соблюдением технологий, и разрушений, и человеческих жертв было бы в разы меньше.

Сергей Муравский, «Народная газета»