«Я не страдаю оттого, что не езжу на Украину. Хотя там сейчас выборы и очень весело»

На встрече с молодыми белорусскими журналистами Ольга Курлаева рассказала о сложном, редком и в то же время необычайно интересном жанре – журналистском расследовании.

Гостья известна зрителям по своим острым репортажам и фильмам о проявлениях русофобии в странах бывшего Советского Союза. В прошлом году на фестиваль документального кино стран СНГ «Евразия.DOC», который проходил в Минске, она привозила свою картину «Штат Македония», в котором шла речь о самой бедной республике бывшей Югославии.

Латвия

Я была депортирована из Латвии. За выполнение своих профессиональных обязанностей. Меня несколько дней выслеживали, наблюдали за каждым шагом, караулили в кафе и ресторане, а затем арестовали. Я не нарушала закон, но корреспондента ВГТРК брали как особо опасного преступника. За мной в отель отправили наряд полиции и, не дав собрать вещи, тут же увезли в латвийское СИЗО. А ночью вывезли в лес на границу с Россией.

Спрашивала у них, зачем они это делают. Ответили, мол, не хотим, чтобы дала пресс-конференцию. «Вы сумасшедшие? — задала риторический вопрос. — Все съемочные группы приедут и запечатлеют навечно кадр, как в два часа ночи журналистка идет пешком с чемоданом через границу. Запомнят все! Это будет приговор вашему латышскому правосудию!»

К счастью, успела закончить съемки фильма «Особенности национальной безопасности». В нем я ничего нового для латышей не открыла: всю информацию можно найти в интернете. Просто показала то, о чем не принято у них говорить. Спасибо вам, латыши, за то, что меня изгнали и тем самым добавили еще одну достойную страницу в автобиографию.

img_3323

Цхинвали

В одном из своих репортажей я рассказала о жителе села Хурвалети (Южная Осетия). Давид Ванишвили – местная знаменитость. После грузино-осетинского конфликта в 2008 году через его огород проложили колючую проволоку, обозначающую границу между Южной Осетией и Грузией. Посмотреть на Давида регулярно приезжали иностранцы и известные политики. Побывал здесь и президент Украины Порошенко. Фотографии, как дедушке через колючую проволоку протягивают хлеб, обошли многие мировые СМИ.

Приехали и мы со съемочной группой к этом деду. Говорили, что он не знает русского языка. Прикинула, что не может человек из стран бывшего СССР, которому больше 65, не говорить по-русски. В бытность Союза это считалось моветоном.

И вот навстречу идет старец.

– Дед Давид?

– Да.

— У тебя есть домашнее вино и брынза?

После этого вопроса любой осетин покажет тебе свой погреб и дом. Так и произошло. Он сразу же «вспомнил» русский язык, пригласил в жилище, познакомил со своей русской женой.

Огляделась вокруг – ни телевизора, ни компьютера.

Показываю ему фотографии, где он здоровается со всеми президентами.

– Это я?

— Да. А знаешь, кто на фото рядом?

– Какой-то президент. Мне дали сотовый телефон и сказали, что время от времени будут звонить. Раздается звонок — я иду к проволоке.

Интересно, что эта самая проволока, длиной около 200 метров, валяется как бесхозная. Казалось бы, обойди забор — и передай деду что хочешь. Но тогда жалостливой картинки, свидетельствующей о российской «оккупации», не будет. Закончилось все тем, что мы эту проволоку убрали. После выхода спецрепортажа «Старик и граница» больше к делу никто не ездил. Он перестал быть интересен.

img_3327

Донбасс

Есть своя специфика работы журналиста на Донбассе. Там погибли мои коллеги – Игорь Корнелюк и Антон Волошин. Для записи стендапа они отправились снимать колонну беженцев. И в этот момент по ним открыли огонь. Оператор Витя Денисов спасся только потому, что остался делать подсъемку за бронемашиной. По ребятам стреляли прицельно. Минами. От звукооператора Волошина осталась одна ступня. А Корнелюк еще какое-то время был жив. Затем Анатолий Клян… Тот случай, когда украинский офицер отдал приказ начать стрельбу по автобусу, в котором находились солдатские матери и журналисты.

Донбасская война принесла много смертей журналистам. Тогда их пытались расстреливать для придания резонанса.

У нас были спутниковые радиотелефоны, и местные жители прогоняли съемочную группу, объясняя, что «после вас сюда прилетит». Военные заставляли отрывать надпись «пресса», потому что в прицел ее видели, и могли устроить провокацию.

Многое усвоила из той поездки. Для работы в подобных условиях при журналисте должен быть хороший проводник. И если тебе сказали «уходим» – надо валить! А не просить: «Дайте мне пять кадров доснять».

Майдан

Майдан в самом начале еще не был так агрессивен. Все жили иллюзиями, надеждами, верили, что стоят здесь за правильное дело…

Людям внушили, что Россия – враг. А журналисту надо в условиях повышенной агрессии как-то работать, передавать материал… Ничего, договаривались…

– Здоров, москаляка!

Отвечала:

– Здоров! Че в этот раз? Сигареты есть? Ну давай блок куплю.

img_3322

Кстати, если хотите выжить в подобной ситуации – не врите. Честность подкупает, и к тебе возникает больше доверия. На Майдане тогда знали, что я российский журналист, но меня особо не дергали… И я старалась никого не подставлять. Когда брала комментарий, всегда предупреждала о последствиях появления человека на так называемом вражеском канале.

Я нахожусь на сайте «Миротворце», где выкладываются личные паспортные данные, адрес проживания. Его много раз просили закрыть, ведь он нарушает права человека.   Представляет, если фанатики решат прийти к тебе домой и, как они когда-то заявляли, выколоть глаза!

Я не страдаю оттого, что не езжу на Украину. Хотя там сейчас выборы и очень весело… Хотелось  бы на все это посмотреть.

Ни в одной стране Европы, кроме бывших стран СНГ, не чинили препятствий для исполнения профессиональных обязанностей. Весь старый мир прекрасно относится к журналистам. Но как только приезжаешь в бывшую союзную республику, кроме, естественно, Беларуси, начинаются «обиженки».

Журналистских расследований в чистом виде стало очень мало, в том или ином виде к ним все равно примешивается политика.

Луганск

Мы снимали село Хрящеватое. Оно было полностью разбомблено. На улицах столи сгоревшие танки, на которых сидела детвора.

В Луганске подъехали к школе. Вижу, 8-летняя Карина ест снег.

– Зачем? – спрашиваю.

– Потому что хочется мороженого.

img_3329

В городе два месяца не было света, и холодильные камеры не работали… Мы разыскали мороженое, купили ящика три. Ребята начали хватать по 2-3 штуки и распихивать его по карманам. Я их отругала: «Зачем вы так делаете? Вдруг кому не хватит?» Потом мне было очень стыдно… Ведь когда автобус высадил их у дома, они раздавали это мороженое своим родственникам – маме, сестре, бабушке. Они не себе его брали! Это совсем другие дети…

В Луганске приехали с одним из мальчиков в  дом, где он еще совсем недавно жил с родителями. Еще вчера богатое и обустроенное жилище было разграблено, мародеры оттуда вынесли телевизоры, ковры… В свои 10 лет мальчишка был уже взрослым. Я применила запрещенный журналистами ход и спросила о желании, которое он загадал Деду Морозу. А это происходило накануне Нового года. Мне хотелось, чтобы у него появилась эмоция. Ведь мой маленький герой очень спокойно и бесстрастно отвечал на мои репортерские вопросы. И вдруг он заплакал. И сказал, что хочет планшет. Но не для того, чтобы играть, а чтобы общаться с другими детьми. Потому что он живет в общаге, которая находится в 20 километрах от домов, где живут его друзья. Мы поехали и купили этот планшет. Попросили маму, чтобы она отдала сыну подарок в канун Нового года. И вот 30 декабря слышу в телефонной трубке знакомый детский голос: «А я знаю, что Дед Мороз – это вы». Все!!! После таких слов ты стоишь и плачешь, потому что свершилось маленькое чудо. И вот ради этого хочется работать. А иногда и рисковать жизнью.

Екатерина Кривец