Людьми зваться

Вячеслав Никифоров

Отчужденность, недоверие, безразличие – это то, что окружает нас и что мы уже перестали замечать, считая обыденностью и нормой. Известный белорусский режиссер, которого называют последним их могикан, после ушедших Михаила Пташука и Игоря Добролюбова, в своем аккаунте рассуждает о вечных ценностях, о том, почему сегодня между нами пролегает духовная глухота и беспомощность.   

…Когда даёшь интервью, предполагаешь, что журналиста не менее, чем тебя, а то и более волнует судьба отечественного кинематографа. С некоторыми интервьюерами встречаешься и два, и три раза через год-два. Значительная часть их из независимой прессы. За двадцать лет встреч таких десятки. То есть у вас складывается некая история отношений. Должна складываться. Ведь вы говорите о самом главном. Ну, к примеру, о консолидации в условиях кризиса, о возрождении, о традициях, о концепциях существования малых кинематографий. Параллель.

Вы живёте в одном подъезде с людьми, которых и знать не знаете. Но вы здороваетесь с ними. А вам не отвечают. Не все, но многие. В лифте ответят вам лишь единицы. В поликлинике и в больнице — тоже. Ну, больным не до того. Врачи некоторые не отвечают! Вроде понятно: принимают тебя за больного. Замечаете, я оговариваюсь «некоторые»? В нашей же среде практически все пишущие и читающие не фиксируют и не транслируют то, что узнают друг от друга, то, что важно для культуры нашей страны. Однако мгновенно, со скоростью сарафанного радио утверждаются личные интересы и групповые цели способом откровенного отвержения иных интересов и целей. Это диагноз: отсутствие профессиональной культурной среды.

Как это преодолеть? Да объединяться вокруг истинных и традиционных ценностей, где нет мелочей. Почистить зубы так же ценно, как и не оболгать коллегу, соблюдать правила уличного движения так же важно, как чтить основания цивилизованных отношений — принцип договорённости, презумпция невиновности, иерархичность (назовём орла орлом, а курицу курицей), историчность — это, в частности, то, что присутствует во всех твоих попытках обращаться к многомиллионной аудитории и без чего твои художественные усилия неполноценны. Параллель. В кардиоцентре помог старушке сориентироваться в многочисленных врачебных кабинетах.

Назавтра она неназойливо справилась о моём здоровье, охотно стала рассказывать о своём. И каждый день мы раскланивались, пока при встречах уже издали не начали улыбаться друг другу. Худенькая такая, кроткая, вполне дееспособная. «Простая». Какой я молодец! — пухло во мне самодовольство. И вдруг обожгло: она боится! Сразу всплыли нюансы, как она говорила о своей аритмии, какие были глаза. Как была деликатна (любим мы об интеллигентности «простого» народа прочирикать или, наоборот, терпеть не можем). Как беззащитна! А вдруг она во мне увидела какую-то надежду?

Когда мы смотрим фильмы друг друга, не вкус и мода, не медные трубы и касса нас ведут, всё это преходящие «ценности» (засасывающие сериалы, негасимые звёзды, впечатляющие антиментальные блокбастеры и ядовитые разоблачения). Нами движет Человечность и чувства принадлежности, да-да и к родному пепелищу.

Как замечательно сказал Г.Гессе о музыке (не только): «Это есть смысл нашего пребывания на земле: мыслить и искать и вслушиваться в дальние исчезнувшие звуки, так как за ними лежит наша истинная родина». И ещё то, что не зависит от смены эпох. Не должно зависеть. Должны «людьми зваться»!