Инесса Плескачевская
Проблемы в ЕС возникают постоянно: кому-то не хватает денег, кто-то конфликтует с соседями, кому-то не нравится российская газовая труба на дне Балтийского моря, кому-то не нравятся единые стандарты на кривизну огурцов и объем банок для оливкового масла. Дело житейское: в большой семье конфликты неизбежны. Особенно когда все члены этой семьи декларируются равноправными.
Но то, что хорошо выглядит в декларации, не всегда эффективно на практике: кто в Брюсселе на самом деле прислушивается к голосам “младоевропейцев”, например? Чаще всего им просто объясняют, какую кнопку нажимать во время голосования.
Хотя никаких кнопок в штаб-квартире ЕС в Брюсселе нет — за ненадобностью. Или, правильнее сказать, до сих пор не было: все решалось консенсусом. Скоро, возможно, кнопки придется устанавливать, а голоса подсчитывать.
На Мюнхенской конференции по безопасности председатель Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер признался: “Если мы хотим сохранить дееспособность, мы должны упростить процесс принятия решений. Принцип единогласия очень мешает. На основе консенсуса мы не в состоянии принять те или иные решения. В будущем мы сможем это делать квалифицированным большинством”. И рассказал, что разработал соответствующее предложение, и для его принятия даже в Лиссабонский договор изменения вносить не надо. Это принципиально, потому что для внесения изменений в этот договор во всех странах пришлось бы проводить референдум. Референдумов (читай, народного волеизъявления) в Брюсселе боятся, недобрым словом поминая брексит.
В общем, большие и экономически сильные надеются на новый механизм принятия решений, но ему наверняка будут сопротивляться те самые “младоевропейцы”. Когда британцы назвали Юнкера “глупым и упрямым федералистом”, он обиделся. Мол, “мы не Соединенные Штаты Америки, мы Европейский союз”, и еще: “Евросоюз не может создаваться против воли стран Европы, так что это полный вздор”.
Так возможны ли Соединенные Штаты Европы — надгосударственное образование с единой политикой, бюджетом и армией? Увидев такой вопрос, многие из вас наверняка удивятся: а разве не это строит Европа уже много десятилетий? Разве не это имеет в виду, после каждого кризиса выписывая один и тот же рецепт: “больше Европы”? Оказывается, до сих пор она имела в виду совсем не это.
На Мюнхенской конференции по безопасности в этом году Евросоюз занимался немного странным делом: поисками себя. Выходившие один за одним ораторы констатировали: изначально идеей ЕС было примирение после Второй мировой войны. Что дальше? А дальше нужно становиться глобальным игроком, если тебя интересует не только экономика.
Оказалось, что многие европейские лидеры хотят играть на мировой арене роль более активную, заметную и громкую (в некоторых случаях с применением пушек и боевой авиации), но до сих пор не имели такой возможности.
Для того чтобы быть сильной, Европе нужно быть единой и готовой принимать на себя ответственность. Министр обороны Германии Урсула фон дер Ляйен уже не первый год повторяет, что ее стране нужно перестать прикрываться исторической виной и активнее вовлекаться в военные миссии за рубежом. Руководство уже готово, но сами немцы еще не очень.
Соединенные Штаты Европы — идея давняя. Говорят, еще Наполеон Бонапарт на острове Святой Елены размышлял о “единой европейской семье” с управлением “наподобие американского конгресса”. Товарищ Ленин относился к идее скептически, а вот товарищ Троцкий и господин Черчилль в нее верили. При соблюдении определенных условий, конечно.
Лидер германских социал-демократов Мартин Шульц призвал создать Соединенные Штаты Европы к 2025 году. Но Шульц даже кресло министра иностранных дел занять не смог, что уж там о Европе говорить. Да и тенденция сейчас на континенте иная, больше национальная, чем интернациональная. Но идея не умрет, вот увидите. И исключать того, что ЕС к такому надгосударственному объединению придет, я не стала бы. Вопрос в том, сколько времени это займет.
«СБ. Беларусь сегодня»
