Наталья Барабаш
Ну ничего не могут у нас делать вполсилы. Захотели поучаствовать в чтениях в Бундестаге — школьник из Нового Уренгоя с покаянием за взятых в плен под Сталинградом немцев пережал. Появился ролик с его выступлением в сети — затравили несчастного парня. Хотя явно куча взрослых читала — а может, и писала его доклад.
Тут мнение однозначно: травить школьника нельзя! Те, кто сейчас глумится, исходит пеной и требует наказать — никакие не патриоты, а злобные тролли. А вот бинокль, через который парень вглядывался в прошлое, я бы на месте взрослых чуть-чуть подкрутила.
Навела на резкость. Когда смотришь на огромную мясорубку войны через одну судьбу — ты невольно начинаешь этому закрученному в нее участнику сочувствовать. Даже если он пришел с армией захватчиков.
Не по своей же воле он это сделал?
Но вместе с этим максимальным приближением хорошо бы потом вернуть оптику в нормальное положение и не упускать из виду общей картины.
Огромного простора российских лесов и полей, превратившихся в кладбища наших солдат. Так, для масштаба.
Я понимаю, зачем немцам нужны такие чтения. Для самосознания нации. Они пытаются избавиться от чувства вины, которое достаточно долго им все внушали. Да и они сами упорно и искренне каялись.
Прошло время. Нации надо примириться со своим прошлым. Примирение проходит по такой схеме: во всем виноват Гитлер. Один. А люди ни в чем не виноваты. Именно такая позиция сейчас преобладает. Меня, например, удивляло, когда новые знакомые в Австрии мне с радостной улыбкой говорили:
—Россия? О! Мой дедушка там был! Говорил, там очень холодно!
Сначала я даже не поняла:— Он ездил по турпутевке?
—Нет! Во время войны! — лучезарно улыбается знакомая.
— Чудом выжил в этом кошмаре!
— Сибирь? Но там же нельзя жить! — восклицает другая. — Мой дедушка был там у вас в плену. Вы не представляете, как он мерз! И голодал!
И хотя я очень хорошо относилась к своим приятелям, но некоторую неловкость чувствовала. Не могла в полной мере сочувствовать их замерзавшим в нашей Сибири дедушкам. Возможно, потому, что именно они стреляли там в моего…
Стилистически неуклюжее высказывание уренгойского мальчика вызвало к жизни дискуссию невиданной силы.
Виноваты ли простые люди, даже невольно участвующие в злодеяниях тиранов? Какой должна быть мера ответственности тех, кто просто выполнял то, что от него требовали?
Вопрос не такой простой, как кажется. И каким его пытаются представить на школьных чтениях в бундестаге. Философский, я бы сказала, вопрос. Когда история закручивает обычных людей в свои жернова, только очень сильные могут пытаться вырваться из общей массы, пойти наперекор. Но так ли безвинны те, кто идет вместе со всеми?
Я вспоминаю свой приезд в австрийский лагерь смерти Маутхаузен.
Здесь царил первобытный хтонический ужас. Абсолютное зло. Это здесь облили на морозе Карбышева. Сжигали людей заживо в печах. Но самое страшное творили с советскими офицерами из блока смерти номер 20.
На них эсесовцы отрабатывали удары, как на манекенах. Забивали до смерти или бросали бездыханных обратно в барак. Их не кормили, держали на ледяном полу. Срок жизни в этом бараке был в среднем две недели. И вот эти умирающие люди смогли организоваться и устроить побег. Обезоружить сытых эсесовцев. Вырубить электричество. Телами закрыть колючую проволоку, чтобы по ним могли пробежать следующие. 410 человек вырвались и разбежались по окрестным деревушкам. Так вот. Их всех, кроме четверых, поймали.
С активной помощью местных жителей. Владельцы хуторов сдали всех. А со многими и расправились сами. Не дожидаясь СС. Вилами. Цепями. Что подвернется под руку. 350 человек, и так еле стоящих на ногах, были буквально растерзаны.
…После этого лагеря я какое-то время не могла нормально разговаривать со своими австрийскими друзьями. Я всматривалась в лица.
И думала: что случилось? Как произошло, что милая культурная нация вдруг повально превратилась в зверей?
Хотя нет, не повально. Одна семья тогда наших военнопленных все же спасла. Рискуя своей жизнью и жизнью своих детей.
И вот я думаю: равны ли все эти люди перед историей? Перед памятью? Надо ли навсегда забывать подвиг одних и зверство других?
Да, нельзя вечно жить ненавистью к прошлым врагам. Человечество так часто воевало, что если копить обиды, никакое сотрудничество в принципе станет невозможным. И надо понимать, что любая война для каждого рядового участника — личная трагедия. Не важно, с какой он стороны.
Но исторически равнять захватчиков и защитников тоже неверно.
Люди могут быть не виноваты, если у власти оказывается зверь и тиран. Но если сами превращаются в зверей — виноваты. Это, кстати, и в нашей истории тоже было.
Какую прививку нужно сделать народам, чтобы они больше никогда не шли за кровожадными маньяками? Как защитить коллективное сознание от бацилл национального превосходства? Я послушала бы такой доклад. Но это совсем другие чтения.
Наталья Барабаш, Фейсбук
