В истории любой страны есть герои, так сказать, общенациональные, есть региональные. Есть общеизвестные, есть известные, так сказать, в узком кругу, а есть и забытые всеми — и любителями, и специалистами. Есть такие, о которых вроде и написано много, и забытыми не назовешь, а узнаешь об их судьбе только если силой обстоятельств «вынесет» на них — или если живешь в их родном городке или селе.

Николай Гойшик именно из таких героев: в Ивацевичах знают, кто он, а вот спроси на улице среднестатистического белоруса — пожалуй, пожмет плечами. К стыду своему, и я знал о Николае до 2014-го только то, что он был подрывником в партизанском отряде и геройски погиб. А когда узнал его историю поподробнее — лишний раз подивился тому, какой же бездонный кладезь есть в нашей истории под названием «Герои Великой Отечественной», и как нечасто мы в этот кладезь заглядываем…

…В последнее время в белорусских СМИ трендом стали ностальгические рассказы о безоблачных сытных временах, царивших на просторах Западной Беларуси в 1921-39 годах, «за польским часом». Частные собственники там свободно ходили в костёлы, покупали «Польские ФИАТы», ловко дурили сталинских пограничных псов и могли в любой момент уехать в Южную Америку. Конечно, были и мелкие досадности наподобие лагеря в Березе-Картузской, но все это не портит общую картину процветания крэсов всходних, которую рисуют цветными мелками обладатели современных карт поляка.

Так вот, семья Николая Гойшика в эту картину абсолютно не вписывается, хотя и жила она на тех самых крэсах, точнее в деревне Воля Барановская (ныне Коссовский район Брестской области) Полесского воеводства.

Николай родился 17 января 1927-го и, следовательно, к осени 1939-го был уже вполне себе соображавшим что к чему 12-летним парнишкой, выросшим при польской власти. Так вот, он первым из всего класса вступил в ряды советских пионеров. А летом 1941-го, когда Ивацевичи были захвачены вермахтом, Гойшики — отец, мать, Николай и его сестра Нина — отнюдь не встречали немцев как освободителей от «советского рабства». Наоборот, вся семья, успевшая пожить при Советской власти меньше двух лет, начала работать в подполье. Уверен, что таких примеров было множество. Вот только сведения о них не тиражируются и не рекламируются — сегодня спрос на истории о тех, кого Советы сослали или посадили, гораздо больше…

Гойшики работали в плотном контакте с партизанским отрядом, носившим номер 119 (был создан на 119-й день войны). Коля отлично проявил себя в качестве разведчика — облачившись в пастушью одежонку, он под видом пастуха, потерявшего корову, обычно не вызывал подозрений у оккупантов. Таким образом ему удалось даже спасти двух раненых советских бойцов.

Все изменилось в феврале 1943-го, когда немцы схватили отца семейства, Василия Демьяновича Гойшика. Под пытками он не выдал никого и геройски погиб. А семья, спасаясь от расправы, ушла в партизанский отряд. Николай, горевший желанием отомстить за отца, сразу попросился в диверсионную группу, и первый же его выход на задание стал результативным — под откос отправился немецкий эшелон из двенадцати вагонов. Через несколько дней Гойшик записал на свой счет еще два железнодорожных состава… Так родился на свет один из самых талантливых партизанских подрывников.

Сейчас их работа может представляться кому-то относительно несложной. Ну, вышел скрытно из леса, установил мину да и отошел… Но в том-то и дело, что в 1944-м «выйти из леса» к железнодорожному полотну было уже практически нереально. На главных коммуникациях лес был вырублен оккупантами на 300 метров влево и вправо от полотна, на самых угрожаемых участках стояли блокгаузы. Через каждые 300 метров стоял вооруженный часовой, а в целом за состояние полотна на каждом конкретном участке отвечали жители соседних деревень (и случись там что — вся деревня шла под топор). Появление эшелона обязательно предваряла бронедрезина, а часто и контрольный поезд — платформы, груженные щебнем. В такой обстановке даже просто подойти к железнодорожному полотну незамеченным было неимоверно сложно, что уж говорить о постановке мины…

Во время выполнения задания 18 января 1944-го Николай Гойшик едва не погиб. На следующий день после своего 17-го дня рождения он ушел на перехват очередного эшелона. Стоял лютый мороз, юноша лежал в засаде на снегу, а нужный поезд все не шел и не шел. Как выяснилось позже, его отправление задержалось на несколько дней, и показался эшелон только 22 января… И тем не менее Коля сделал свое дело — отправил вражеский поезд под откос.

Кстати, этот день, 22 января, был отмечен в Брестской области страшной трагедией — тогда была сожжена со всеми 957 жителями деревня Байки. Особенно страшную участь каратели уготовили детям — на них натравили 15 собак, а потом облили бензином и сожгли заживо… А всего на Брестчине оккупантами и их пособниками было уничтожено 45 928 детей. Тех, кто мог бы жить, работать, составить славу Беларуси…

Тогда, 22 января, Коля отморозил на задании ногу. Отрядные врачи собирались ее ампутировать, но Гойшик категорически отказался и уже через месяц… вернулся в строй. К весне 1944-го на его счету было уже семь эшелонов.

В ночь на 24 апреля 1944-го Николай ушел на очередное задание — нужно было уничтожить следовавший через Ивацевичи состав с танками. Причем взорвать его Коля хотел в качестве подарка комсомольской конференции, которая намечалась на этот день в партизанской бригаде имени Дзержинского. Но уже у самых путей в свете осветительной ракеты охрана заметила Гойшика и открыла по нему огонь.

Времени минировать путь уже не оставалось. И тогда Николай шагнул вперед с пастушьей сумкой, в которой было десять килограммов тола… Прогремел чудовищный взрыв, и состав из шестнадцати платформ с танками полетел под откос. В крушении погибли около двухсот вражеских офицеров и солдат. Линия Ивацевичи — Пинск вышла из строя на двое суток, и ни 24, ни 25 апреля войска группы армий «Центр» не получали подкреплений…

Первую посмертную награду за свой подвиг Коля Гойшик получил через год после гибели, 27 апреля 1945-го — это была медаль «Партизану Отечественной войны» 1-й степени. А вот вторая награда — орден Отечественной войны 1-й степени — была присуждена ему 30 декабря 1948-го лишь благодаря случайности.

Тогда из Минска в Ивацевичи приехал журналист делать материал про одного из местных уроженцев, остановился в местной гостинице, администратором которой работала мать Коли. А та рассказала корреспонденту о судьбе сына. Журналист не остался равнодушным к истории, его публикация произвела впечатление и в Минске, и в Москве, и в итоге Коля Гойшик посмертно был награжден не только медалью, но и орденом. Хотя, по чести сказать, его подвиг вполне «тянул» и на звание Героя Советского Союза… Коля погиб, когда ему было 17, и его мать еще долго жила в Ивацевичах на улице, носившей имя ее сына.

Похоронен Николай Гойшик в братской могиле, что в сквере у ивацевичского кинотеатра «Партизан». Памятник ему установлен недалеко от места, где он совершил свой подвиг, между Ивацевичами и деревней Михновичи. И помнят о нем главным образом его земляки. Кто-то в ответ на мой рассказ о судьбе Гойшика, помнится, обронил: «Ну, это понятно. Сколько таких ребят было, разве всех упомнишь…»

Сначала задело, а потом подумал — а ведь логика в первой части предложения действительно есть. Сколько таких 17-летних ребят навсегда легли в те годы в белорусскую землю?.. Вот только нашей памяти должно хватать на всех. Мы ведь не компьютеры, у которых она время от времени заканчивается.

Вячеслав БОНДАРЕНКО, imhoclub.by