Главный редактор Onliner.by Николай Козлович рассуждает над тем, как нам не превратиться в хлам.
Чувствую себя старым телевизором, который выкинули на лестничную клетку, когда слушаю модного исполнителя Фараона, покоривший миллениалов коллектив «Грибы» и пацана из Курасовщины Бакея. Старость! Промотал пару треков, ни черта не разобрал. Они точно не такие, как мы, и чем-то новым пудрят носы. Январь 2017-го, через 3 года дисплеи покажут две двадцатки, и это круто. Еще это страшно, ведь я опасаюсь не успеть за парнями с грибами в головах и теми, кто будет после них. Праздник-оксюморон — старый Новый год — хороший повод покряхтеть о времени.
За 10 лет поменял с десяток мобильников и прочих бытовых приборов. Проносящийся мимо временной вихрь закружил меня пару дней назад, когда я решил избавиться от тушки с кодом-именем 21KF19V. Этот телевизор купил в 2007-м. Он был первым «современным», а оттого любимым. В нем был абсолютно плоский экран и DVD. Через 10 лет смертельно устаревший ящик стал занимать в кладовке слишком много места и был решительно выставлен в интернет. Забирайте даром! Никто не позвонил.
Чудо белорусской инженерной мысли за короткий по меркам человеческой жизни промежуток времени превратилось в ничто и отправилось на свалку.
У всех есть такие гаджеты, скажете вы, а мир привык к скорости инноваций и хитростям маркетологов. Окей, это так, но я предлагаю набраться смелости и наконец признать: гораздо печальнее, когда хламом становятся не вещи, а их хозяева. Наши мозги, наши планы, наши подходы к работе, самооценке и развитию, наши мечты о получке в 500 — все это такое же ржавеющее и дряхлеющее барахло.
Мы устареваем со скоростью как минимум 1 поколение в 10 лет. И первое, что меня волнует: не только жмущие на кнопку ничего не могут с этим поделать, но и общество не стремится по этому поводу испугаться.
Несколько картинок одной зимы.
В новостной программе обсуждают некие планы. Всё, как и 10 лет назад, когда мой товарищ 21KF19V был молод и современен. В студии сидят люди и говорят, что у нас есть, а чего нет. По проспекту едет чья-то Tesla и машет им крылом. Люди перечисляют перспективные прорывные разработки: «электромобиль», «супернакопитель», «трактор для уборки улиц». Перекрестился и переключил.
Звоню в турфирму, чтобы узнать, как летит самолет из подобранного дешевенького тура — на сайте информации нет. МАУ это через Киев или «Аэрофлот» через Москву? Поднимает девушка, шепчет, что не знает, и зовет в офис. И мне отчаянно хочется, чтобы девушку-незнайку с ее наверняка волшебным маникюром и пышной прической как можно быстрее заменил двоичный — или какой там сейчас пишут программисты — код.
Я думаю, что так и произойдет через десяток лет, как бы призывно ни блестели у девушки ресницы. Кодом рано или поздно станут турагенты, кассиры из «Евроопта» и «Рублевского», телефонные операторы, библиотекари и многие другие.
Грядущее обновление будет атомным взрывом. Это видно и в январе 2017-го, хотя повод несколько иной. В организациях в начале года проводят так называемую оптимизацию, чтобы сделать оставшимся нужную зарплату. Люди пишут на почту: «Будут выгонять пенсионеров». К сожалению, я не могу в ответ ободрить, ибо не вижу других вариантов и других жертв, чтобы скорость нашего стремительного дряхления хотя бы замедлить.
В колледже в Видзах директор-оптимист строит «белорусский Оксфорд». Директор крут и основателен, но он человек из другой эпохи. Увидев на сайте текст о своих мечтах, говорит, что ему не понравилось. Ни лексика, ни структура, ни рваный ритм. Он называет это современным стилем, который ему не по душе. Имеет право на оценку, я ведь балабол, а он практик, но эта реакция заставляет меня задуматься и о коммуникативной проблеме, которая стремительно, как никогда раньше, разрывает связь поколений на части.
Пришедшие в 21-й век из 70-х не понимают нашего языкового кода, родившиеся на пороге 2020-го рискуют быть не понятыми нами.
А люди из телевизора, улетевшего на свалку, говорят все так же, все о том же, и их перестали воспринимать всерьез. Нам бы найти как-то всем этот общий язык…
И как же здорово было бы узнать, о чем и, главное, как будут думать девчонки и пацаны, появившиеся на свет в день, когда мой товарищ «Горизонт» ушел в мир иной. Не удивлюсь, если они станут «визуалами» настолько, что перестанут реагировать на слова.
Понадобятся пиктограммы и символы, чтобы достучаться до их сознания, стимулировать жалость, гордость, сострадание, вовлечь в работу. Возможно, они будут общаться с помощью смайлов или иероглифов.
И мы будем расшифровывать их код, как будто это код гептаподов. Они будут мысленно в скафандрах и шлемах VR, а мы, если доживем и не подготовимся, — голышом.
…Один мой приятель доказывал недавно, что журналистика на пороге 2020-го — это тоже хлам. Вот «Деньги» и «Власть» «Коммерсанта» уходят в цифру, а потом уйдут к котикам.
«Бумага умирает, следующие — вы», — считает он. Роботы давно пишут новости. Без репортажей мир проживет, заменив их роликами, гифками и постами.
Я заявил ему, что да, мы все умрем, хорош ныть, но в общем-то дельных аргументов не нашел. Большая часть представителей и моей профессии, застряв на прежних уровнях, не пытаясь расшифровывать новые коды, через пару лет останется без трафика и без будущего. Признаю без ответной стрельбы: у меня, родившегося в 20-м веке, и у моего бывшего товарища 21KF19V много общего в карме. Но если я это понял (надо же себя ободрить), то уж попробую уйти на свалку последним и с гордо поднятой головой!
