Революция, элита и свита

Яков АЛЕКСЕЙЧИК

Начало ноября было отмечено вспышкой бурных дискуссий о том, что принесло миру случившееся в феврале 1917 года свержение императорской династии Романовых в России, а затем событие, которое до сих пор одни продолжают называть октябрьским переворотом, другие – Великой Октябрьской социалистической революцией. Споры будут продолжаться еще долго, так как сформулированы далеко не все ответы на поставленные теми событиями вопросы. Поспособствует накалу страстей и 25-летие распада СССР, тем более, что между 1917 и 1991 годами существует несомненная связь.

В том, что случившиеся в феврале и октябре 1917 года революции подобно тектоническому сдвигу потрясли не только Россию, но и повлияли на жизнь всего человечества, мало кто сомневается. Правда, еще стоит подумать, где сделали больше выводов: там, где трясло сильнее всего или в тех краях, откуда за тряской наблюдали и предпринимали меры, чтобы погасить докатывающиеся волны – со стороны ведь виднее. Впрочем, это не главный вопрос для тех и других.

Важнее всего понять, почему такое случилось в самой большой стране, в которой всем хватало места, где самые богатые недра, леса, воды?

Трудно поверить авторам учебников по истории КПСС, что революцию совершила не самая многочисленная партия большевиков, все руководство которой пребывало в эмиграции или таежной ссылке.

В январе 1917 года В.И.Ленин собирался переезжать из Швейцарии в Америку, полагая, что в ближайшие полстолетия революция в России не предвидится.

Депутат Государственной Думы Шульгин и член Государственного совета Гучков, приехавшие к Николаю II с предложением отречься от трона, большевиками не были. Не исповедовали марксизм командующие фронтами, поддержавшие отречение. Не молилось на Владимира Ильича российское духовенство. Наоборот, состоявшееся в марте 1917 года в Могилеве совещание армейских и флотских священников направило приветственную телеграмму Временному правительству. В первомайских демонстрациях с красными бантами на одеяниях участвовали и епископы, митрополиты. Так же «украсились» даже великие князья дома Романовых и другие персоны, еще недавно обретавшиеся в Свите Его Императорского Величества.

Не поторопились встать на защиту царя и дворяне.

Среди них уже преобладали моральные внуки Евгения Онегина, который за сто лет до того мучился, что «сам не знает поутру, куда поедет ввечеру». А люди творческой среды давно уверовали, что ничего хорошего в Российской Империи нет.

Не запели «Боже, царя храни…» купцы, горожане и заждавшиеся земельной реформы крестьяне. Основная масса народа ждала, что ему предложат.

Но вскоре выяснилось, что у тех, кто сменил царя в Зимнем дворце, привлекательных идей не имеется. Не считать же таковой призыв продолжать войну до победного конца.

Слова, которым поверило большинство, нашлись у Ленина.

Потому большевики штурмовали Зимний дворец только в кино, на самом деле они подобрали власть, валявшуюся на земле, так как те, за кем она числилась, не знали, что с ней делать. Вскоре кое-кто опомнился, сколотил белую армию, но было уже поздно.

Ленинцы действовали решительно, победили в гражданской войне, на обломках империи воссоздали большое государство, но уже по своим лекалам.

Потом пришло время индустриализации, коллективизации, всеобщего образования, великой Победы, благодаря которой теперь существует большинство стран Европы. Было второе место в мире валовому внутреннему продукту, первый в мире полет Юрия Гагарина.

Была и вера в светлое будущее, притом настолько сильная, что за нее шли на таран, бросались на амбразуру.

Были и страшные репрессии, раскулачивание, тяжелыми потерями досталась Победа, но родилась прекрасная литература, столь же прекрасный кинематограф и живопись, лучший на планете балет, существовала реальная дружба народов.

Потом на фоне звучавших с трибун высокопарных слов появились многочасовые очереди за покупками, а в обществе стала нарастать апатия.

Она сменилась бурными дискуссиями в годы, которые одни называют перестройкой, другие катастройкой. Но в декабре 1991 в Вискулях прозвучал поминальный звон уже по СССР. Пятнадцать республик-сестер заторопились в разные стороны, хотя тот звон для некоторых из них стал полной неожиданностью. Не возражала против такого поворота и Россия. Не исключено, она, столько лет подпитывавшая всех родственниц, устала от родственников, многие из которых уже жили лучше ее.

Ученые и политики еще долго будут спорить, почему так случилось. Но, похоже, главную причину еще за полвека до «беловежского сговора» сформулировал академик В.И. Вернадский, заявив, что созданная большевиками уникальная система обязательно развалится, потому что остановилась мысль.

В самом деле, ответы на проблемы, которые ставила жизнь, вожди КПСС и СССР упорно искали в трудах давно ушедших в мир иной классиков марксизма, никогда не видевших реалий, вызванных их идеями.

С секретарями ЦК КПСС, где зачастую упорно не замечали нарастающих проблем, случилось то же, что и с Романовыми, которые чуть ли не столетие тянули с отменой крепостного права, сословной реформой и прочая, прочая. И те и другие жили сами по себе, потому в острый для народа и государства момент остались и без народа, и без государства. Дом на Старой площади в Москве, где размещался главный коммунистический штаб, как и императорский Зимний дворец, оказались в ситуации остановки мысли, а в таких случаях начинают действовать иные идеи и силы, ибо в политике и идеологии вакуума не бывает.

Как 1917, так и 1991 год свидетельствуют, что до обеих революций государство довели те, кто во главе его стоял.

Ни имперским, ни советским элитам не по силам оказалась главная задача: успешно вести государство между Сциллами и Харибдами.

Теперь о той революции и о жизни в СССР очень часто говорится в тонах подчеркнуто отрицательных. Выходит, наши отцы и деды ни на что дельное не были способны.

Но если в советской жизни все было так плохо, то где гарантия, что хороши мы, вышедшие оттуда?

Звучит критика СССР и на белорусских просторах, хотя именно в СССР «проросла» белорусская государственность в образе БССР, легко превратившейся в независимую Республику Беларусь. Других политических «плантаций» для ее появления не было. Или для тех, кто бредит Речью Посполитой и Великим княжеством Литовским это не ценность? Или верх берет русофобия?

А ведь в СССР – истоки государственности Украины, Казахстана и не только. Взять да и засыпать? Так на Украине уже попробовали…

Столетие Октябрьской революции – повод для глубоких размышлений не только о революциях, о которых одни говорят, что это двигатель истории, другие утверждают, что лимит на них исчерпан, правда, не уточняют, кто тот лимит устанавливал и как быть с двигателем. Но вполне очевидно, что революции случаются не только в империях – еще раз вспомним Украину.

И революция – это, по сути, переход накопившегося количества в новое качество. И не всегда в лучшее. А независимость – отнюдь не возможность действовать по принципу «что хочу то и ворочу» или «назло надменному соседу».

Прежде всего, это проверка на зрелость государственной элиты, которую ей надо проходить каждодневно.

История дает недвусмысленный ответ на вопрос, были элитой те, кто привел к краху Российскую Империю и Советский Союз или они являлись свитой Его Императорского Величества и товарища Генерального секретаря. Лет через сто наши потомки скажут, насколько уже мы сподобились отличать элиту от свиты.